Как уже было сказано, убитые горем иногда с жадностью набрасываются на еду, а иногда голодают. В тот вечер Эльм почти ничего не ел. Новый импульс проник в его кровь, хотя он и не мог решить, на пользу это или во вред, тем более, что одно было почти неотличимо от другого.
Шпальт прибыл в половине девятого. Путь от деревни, особенно в темноте, едва ли был близким. С момента их последней встречи Шпальт потучнел, облысел, посерел лицом и приобрёл совершенно запущенный вид. На его левой штанине виднелась даже треугольная прореха. Он явно был, что называется, «закоренелым холостяком».
– Выпей шнапсу, Шпальт, – Эльм наполнил две большие меры. – По вечерам нынче холодно. Теперь всегда холодно.
Шпальт коротко поклонился.
– Я не хочу вдаваться в подробности, – сказал Эльм. – У всего, что я делаю – и чего не делаю – есть свои причины.
Шпальт, пригубив шнапс, поклонился ещё раз.
– Секреты его высочества касаются его одного.
– Расскажи мне, как поживает барон Виктор фон Ревенштайн?
– Как и прежде, ваше высочество. Никаких видимых перемен.
– Что ты об этом думаешь, Шпальт?
– Барон пережил ужасное потрясение, ваше высочество. Ужасное.
На лице Шпальта редко появлялось иное выражение. Возможно, таково было свойство его профессии. Молодость нуждается в упрочении, особенно если дело касается мальчиков или юношей.
– Если я верно помню, ты из тех, кто утверждал, что это сделала акула.
– Нечто в этом роде, ваше высочество. Кто бы ещё это мог быть?
– Пресноводная акула?
Шпальт ничего не ответил.
– Разве такие бывают? Ты многое знаешь, Шпальт. Я могу сказать даже, что ты знаешь почти всё. Разве пресноводные акулы существуют в природе?
– Ихтиологам ничего о них не известно, ваше высочество. Это правда. Но ответ должен быть где–то рядом. Если это и не акула, то кто–то, кто не слишком от неё отличается. Разве возможно иное объяснение?
Эльм вновь щедро наполнил бокалы.
– Юрген, мой здешний слуга, человек грубого склада, но, полагаю, совсем не лжец, рассказал мне дикую байку о том, что на озере будто бы есть участок, который никому не принадлежит: никакому государству или правителю, вовсе никому, насколько я могу судить. Ты когда–нибудь слышал об этом?
– О да, ваше высочество, – ответил Шпальт. – Это совершенная правда.
– В самом деле? Поразительно! Как же это возможно?
– Международный закон, который регулирует права различных государств на владение открытыми водами, существовал не всегда и даже сейчас далёк от совершенства. Он определённо вызывает споры в разных частях света и никогда не считался применимым к нашему случаю. Право собственности на озеро регулировалось на основании договоров или даже традиций. Одним из результатов – несомненно, непреднамеренным – стало то, что часть его поверхности не принадлежит никому.
