— Мне маку не надоть!..
— А чего тебе?
— Мне гостинцев…. пряников… Ты мне летось принесла… писаных-то… скусные-расскусные!..
— Принесет и пряников… спи!..
— Мамк?
— Что?
— Тятька-то как храпит на печке!
— Спи, сынок, спи… выпимши он… Завтра поутру, бог даст, в лес за сучьями поедешь с ним… спи… закрой глазки-то… завернись…
Спирька, обняв ее, прижался к ней и сейчас же заснул…
Агафья сняла с него свою руку, поцеловала его, чувствуя к нему какую-то необыкновенную жалость и чувствуя, как от этой мучительно любовной жалости подступают к горлу слезы и душат ее, поднялась с полу, подошла к столу, прибавила в лампочке огня и остановилась тут около стола, глядя какими-то испуганными и ставшими от этого еще больше глазами на огонь… Постояв немного, она вдруг, молча, но с выражением какого-то ужаса и отчаяния всплеснула руками и закачала головой вправо и влево, вправо и влево, как маятник у больших старинных часов, точно выговаривающих редко и отчетливо твердо: ах, ах! ах, ах!..
— Рупь семьдесят пять… рупь! — раздался глухой и хриплый голос с печи бредившего во сне мужа, — сем… семм… — повторил он, захлебываясь, и, не выговорив «семьдесят», замолчал и захрапел еще громче.
— Господи, помилуй! — метнув на печку глазами, в которых как будто бы еще больше прибавилось выражения ужаса, прошептала Агафья и, потихоньку встав на цыпочки, приподнялась, протянула руку к лампочке, притушила ее совсем, и, перекрестившись в потемках на то место, где висели образа, трясясь вся нервной, частой дрожью, легла на пол рядом со Спирькой…
Она легла навзничь и лежала, боясь пошевелиться, сдерживая дыхание, охваченная каким-то мучительным страхом, напряженно прислушиваясь…
В избе стояла какая-то таинственная, жуткая, точно живая, как будто чего-то поджидающая тишина.
У порога вздыхал теленок редко и ровно, точно кто-то потихоньку раздувал небольшие мехи… На печке храпел Левон… Спирька дышал ровно и тихо, и все эти звуки не нарушали тишины, а, напротив, делали ее еще более тихой, напряженной и страшной…
Агафья лежала, глядя в темноту, и ждала чего-то и напряженно-боязливо слушала и думала.
Мысли у нее были какие-то чудные, отрывистые, путанные, вдруг как-то неожиданно странно приходившие в голову и сейчас же заменявшиеся другими…
То вдруг она себя вспоминала девчонкой… выплывала какая-нибудь картина из этого далекого прошлого… то вспоминала, как она в девках росла… гуляла, как играла с парнями… Вспоминала, как ее сосватали… как на запое ее отец напился пьяным и вышиб, обозлившись на мать, в избе раму… Вспоминала, как ее венчали с Левоном… как она под венцом стояла… как ей было неловко… совестно чего-то… стыдно… гуляли как на свадьбе… Вспомнила, как их с мужем увели пьяные бабы спать… как он обнимал ее, целовал, ласковые слова говорил…
