В ту ночь он не стал ложиться на кровать, а взял одеяло и лег на диване, поближе ко входной двери, чтобы все слышать. Звуков больше не было, но Билли так толком и не заснул.
Утром Билли приготовил себе тост. В квартире было совсем тихо, и на окна к тому же наваливалось наружное безмолвие. Билли раздвинул шторы достаточно широко, чтобы увидеть невзрачный серый денек, кучи веток, листьев и коричневых пластиковых пакетов, обиталище белки-вуайера — если она там и впрямь таилась.
Никогда не страдавший от избытка друзей, он все же нечасто чувствовал себя таким одиноким, как сейчас. «НЕ МОГ БЫ ПОДЪЕХАТЬ, — написал он эсэмэску Леону, — ЕСТЬ НОВОСТЬ. ЖДУ». Билли чувствовал, что вырывается из капкана, который поставили на него Коллингсвуд и Бэрон. Храброе, непокорное животное. Он надеялся, что этот побег не закончится перегрызанием собственной лапы.
Когда приехал Леон, Билли снова высунулся из дверного проема.
— Что за херня вокруг творится? — сказал Леон. — Чертовски странная ночь, по пути сюда я раза три подрался, это я-то, такой миролюбивый! Я захватил твою почту. И принес вина. — Он протянул приятелю пластиковый пакет. — Хотя еще рано. Что, черт возьми, происходит? Чему я обязан?.. Господи, Билли.
Тот взял пакет и конверты.
— Проходи.
— Итак, чему я обязан двумя встречами за столь короткое время?
— Давай-ка выпьем. Ты не поверишь.
Билли уселся напротив Леона и открыл рот, чтобы обо всем рассказать, но не мог решить, начинать ему с тела в бутыли или же с полицейских и их странного предложения. Язык болтался во рту, став простым куском мяса. Билли сглотнул, словно приходя в себя после посещения стоматолога.
— Ты не понимаешь, — сказал он Леону. — Я никогда по-крупному не ссорился с отцом, мы просто перестали общаться, типа того. — До Билли дошло, что он продолжает разговор, имевший место несколько месяцев назад. — Братец мой никогда мне не нравился. Я сам, специально порвал с ним. Но с отцом…
Отец ему наскучил, вот и все. Билли всегда казалось, что этот несколько агрессивный мужчина, живший в одиночестве после смерти жены — матери Билли, — тоже находит его скучным. Прошло уже несколько лет с того времени, как оба перестали поддерживать связь.
— Помнишь телепередачи по утрам в субботу? — спросил Билли, намереваясь рассказать о человеке в бутыли. — Я помню одну.
Показывая отцу мультик, который его зачаровал, Билли заметил недоумение на его лице: неспособность разделить увлечение своего сына или хотя бы притвориться, что разделяет. Спустя годы Билли пришел к выводу, что именно тогда — в возрасте лет десяти, не больше — он начал подозревать, что у них двоих не так много общего.
