- Монреале! - Фьяметта гневно топнула ногой. - Ну конечно, он будет знать, что делать. И он спасет батюшку, если это хоть кому-то по силам. Но только... - Она запнулась. - Если верить этим болтливым служанкам, он внутри осажденных стен.
Швейцарец кивнул, словно не поняв, что это не просто интересная новость, но крушение всех надежд.
- Внутри стен осажденных солдатами Ферранте, - объяснила Фьяметта.
- Солдаты Ферранте что-то нравятся мне все меньше, - мягко сказал он.
- О, конечно, их это очень огорчит, - огрызнулась Фьяметта. - Без сомнения, они разбегутся и пропустят нас внутрь.
Он виновато улыбнулся, смущенно выставив ладони.
- Мы что-нибудь придумаем. Но прежде надо добраться туда. Во всяком случае, мне. А вам не лучше ли будет отправиться завтра на север с другими мои тефольцами? Безопаснее?
- Ты меня не бросишь в придорожной канаве? - возмущенно вскричала она. Он попятился, отрицательно помахивая своими большими руками. - Это мое дело. Может быть.., только может быть, я позволю тебе сопровождать меня. Вот и все.
- Благодарю вас, мадонна, - сказал он с глубокой серьезностью.
- Не смей насмехаться надо мной. - Губы Феи мечты подозрительно искривились.
Он открыл рот, закрыл его, а затем удовлетворился той безопасной глуповато-дружеской улыбкой, с которой смотрел на нее, пока она угрожала ему ночным горшком. Она вдруг заметила, что вся дрожит от холода, что ночной ветер треплет ее тонкое нижнее платье.
Проснувшиеся служанки в лоджии плакали и молились. И с их легкой руки в гостинице воцарился хаос, почти равный тому, который вызвала рана Катти. К тому времени, когда история с появлением призрака была вновь и вновь рассказана теми, кто его видел, тем, кто не видел, обрастая все новыми леденящими душу подробностями, мадонна Катти пришла в отчаяние.
- Я разорена, я разорена!
- Не думаю, что он сюда вернется! - процедила Фьяметта сквозь зубы.
- Я позову священника и освящу мою коптильню!
- Как? Того самого священника, которому вам нечем было заплатить, чтобы похоронить его?
Они обменялись сердитым взглядом. Служанки, всхлипывая, болтали всякий вздор. Тич громко негодовал, что его не разбудили поглядеть на привидение. Фьяметта вернулась в свою ледяную постель и накрыла голову подушкой. Никто не осмелился подойти к ней.
Нескончаемая ночь потом все-таки отступила перед туманным оранжево-розовым рассветом. Голова Фьяметты раскалывалась, во рту пересохло, а под веки словно насыпали песка. Она натянула свое погубленное верхнее бархатное платье. Ей хотелось одного: уехать отсюда, и чем скорее, тем лучше.
