- Батюшка? - прошептала Фьяметта. Слово застряло у нее в горле. Она сглотнула.
Фигура поманила ее с видимым усилием - при этом Движении от ее плеча отделились клочки дыма. Леденящий узел внутри нее вдруг сменился странней нелепой радостью. «Я рада, что вижу тебя...» Но ведь призраки - грозное явление, они должны внушать ужас? Однако мастер Бенефорте выглядел таким.., совсем обычным. Нетерпеливым и раздраженным, как всегда. Она словно услышала его голос - он приказывал, давал ей поручения, грозил избить за неловкость, за мешканье - угрозы, которые он почти никогда не приводил в исполнение, кроме тех случаев, когда находился в тисках безденежья. Но в такое время она научилась быть осторожной... Прозрачная фигура снова ее поманила.
Фьяметта перебралась через перила, повисла на руках и спрыгнула во двор. Она подбежала к привидению, но остановилась, борясь с желанием прикоснуться к нему, боясь - было видно, что он лишь с трудом удерживает дым воедино. Она читала это в его выражении, в том знакомом напряженном сосредоточении, которое преображало его лицо, когда он творил свои тонкие чары. Его дымные ладони повернулись к ней, губы шевелились.
- Батюшка, я вас не слышу. Он покачал головой, снова зашевелил губами Ничего. Он указал на юг.
- Что вы хотите мне сказать? - Она подпрыгивала, разделяя его разочарование.
«Дура», - произнесли его губы. Это слово она распознала по давней своей привычке. Но то, что последовало, было слишком быстрым и сложным. Ее руки сжались, как у него.
Младший сын Пико, разбуженный ее голосом, привстал, сел, протер глаза и прищурился на дымную фигуру через вьюк. Он взвизгнул от ужаса, кинулся к постели отца и забрался под одеяло, разбудив Пико на середине раскатистого храпа. Разинув рот, Пико натянул одеяло на сына и до собственного подбородка. Тейр все в той же тунике и штанах приподнялся, потом встал, широко раскрыв глаза. Тич, старший сын Пико, продолжал безмятежно храпеть.
Тейр глубоко вдохнул и осторожно подошел к ней, став даже бледнее обычного, переводя взгляд с ее лица на лунно-дымное.
- Это ваш отец, мадонна Бенефорте? Что он говорит?
Смутная фигура в смертной муке начала разрываться на клочья под ночным ветром. Его рассеивающиеся руки протянулись к ней, ее - к нему. Внезапно дым собрался в белую сферу величиной с французский теннисный мяч, а затем она вновь разлетелась с одним-единственным словом:
- Монреале!
- Монреале? - недоуменно повторил Тейр. - О чем он?
