* * *
Со временем наши встречи принесли пользу. По словам девочки, она стала меньше «наезжать» на парней из класса, они начали ей звонить, а один даже пригласил «погулять». Панические атаки и бессонница тоже исчезли.
Мы расстались на самой дружеской ноте.
Мне очень хотелось еще раз поговорить с матерью девочки, но приглашать ее на прием казалось неправильным. Ведь я работала с девочкой, а она на прямой вопрос прямо ответила: «Маму — не надо. Я сама».
Могла ли я сделать что-то еще? Наверное, да, но я этого не сделала. Догадываетесь почему? Я надеялась: может быть, она придет сама. Она не пришла. Теперь, спустя много лет, я почти уверена, что она тоже хотела бы продолжить наш разговор. Но — увы! — ей тоже было неловко сказать мне об этом.
— Вы, часом, не психоаналитик? — подозрительно спросил меня интеллигентный мужчина с седыми висками.
— Нет, нет, что вы! — открестилась я. — Ни в коем разе не психоаналитик. Я совершенно обычный консультант.
— А какими методами вы пользуетесь? — продолжал он допытываться.
— Да так, знаете, с бору по сосенке… — я неопределенно помахала в воздухе пальцами и перешла в наступление. — А ребенок-то ваш где?
— Я без нее, она не знает, — мужчина сгорбился в кресле. — Извините меня. Просто я уже обращался… Если я решусь рассказать, вы поймете… Мне трудно говорить словами. Я, видите ли, математик и больше привык формулами… — он мужественно пытался шутить.
— Я слушаю вас, — сочувственно произнесла я, уже видя, что его проблема и вправду не из простых.
Математик помолчал, собираясь с мыслями или с духом. Я не торопила его.
— Я плохо схожусь с людьми — это раз, — наконец сказал он. — Я был женат четыре раза — это два.
Все-таки математики очень странные люди, непрофессионально подумала я.
Первые три брака математика были недолгими. Если я правильно поняла ситуацию, мужчина попросту женился на всех женщинах, с которыми вступал в интимные отношения. Польщенные дамы выходили за него замуж, потом обнаруживали его полную незаинтересованность во всем, что не касалось формул и матриц, и тихо (или громко) уходили туда, откуда пришли в его большую, но темную и запущенную квартиру на Васильевском острове. Потом математик долго жил один. Его немудреное хозяйство вела почти глухая пожилая женщина, которая приходилась ему дальней родней. О степени тогдашней незаинтересованности математика в происходящем в обыденном мире можно судить по нижеследующему обмену репликами:
