- Михаил Анатольевич, мне очень нужно с вами поговорить…
- У меня сейчас лекция, Вера Сергеевна, а после — милости прошу!
- А у меня вторая пара…
- Тогда давайте, как освободитесь, или уж после обеда. Сегодня я весь день на месте… А сейчас извините, уже опаздываю…
Прокопенко зашла сразу после второй пары. Устроившись на стуле, она чуток помолчала, собираясь с мыслями, и вдруг выдала:
- Михаил Анатольевич, дайте мне слово, что этот разговор останется между нами!
Демчук иронично хмыкнул:
- Вера Сергеевна, неужто вы кого-то отравили?
Однако ей, похоже, было не до шуток.
- Михаил Анатольевич, я говорю вполне серьезно, — прозвучало даже с некоторым нажимом.
- Ну-у, если все так серьезно… Хорошо, обещаю. А что у нас на кафедре очередные тайны мадридского двора? — не удержался он от очередного приступа иронии. — Ладно, молчу, молчу…
Прокопенко поерзала на стуле и, наконец, начала:
- Мне нужна ваша помощь, Михаил Анатольевич. Дело в том, что мне предложили написать диссертацию одному деятелю. Кандидатскую. Но в химии, да впрочем, и не только в химии, он ни ухом, ни рылом. Поэтому остается только один вариант — на педагогических наук.
«Кто умеет делать, тот делает. Кто не умеет, тот учит, как надо делать. А кто не умеет ни того, ни другого, учит, как надо учить», — вспомнилось Михаилу старое присловье.
- Но проблема в том, что материалов, которые я нашла, — продолжала Прокопенко, — на полноценный «кирпич» явно не достает, а вы пару лет назад сделали очень неплохую, да что там – чудную, методичку о новых способах преподавания аналитической химии. Ведь я уже много просмотрела, ни в монографиях, ни в диссертациях за последние лет 15-20 ничего похожего и близко нет! Поэтому я и пришла к вам. Может, у вас осталось еще что-то, не вошедшее в ту методическую разработку? Я вас очень прошу, Михаил Анатольевич, поделитесь! Они же вам наверняка не нужны и, наверное, никогда и не понадобятся! Ведь эту методичку вы сделали, можно сказать, для развлечения, мимоходом…
Михаил ошарашено молчал. Прокопенко нервно заерзала. Наконец, избегая на нее смотреть, он выдавил:
- Вера Сергеевна, голубушка, а на фига, простите за любопытство, вам это надо?
Прокопенко молчала. Подняв голову, Михаил увидел, что она беззвучно, без малейшего всхлипывания или шморганья, плачет. Обильные ручейки струились по щекам, стекали на подбородок и оттуда капали на юбку. Но она продолжала сидеть в той же позе, даже не делая попыток их утереть. Как и все нормальные мужчины, Михаил не переносил даже вида плачущих женщин. Он вскочил, засуетился со стаканом воды, что-то невнятно лепеча. Вера Сергеевна немного успокоилась, и тут ее прорвало:
