Света несмело постучала и, не получив ответа, робко потянула дверь на себя. Келья являла собой малюсенькую, плохо освещенную каморку, из мебели — только лежанка с множеством подушек и подушечек, на которых восседал отец Феодосий, и нечто, отдаленно напоминающее табурет. Пристально посмотрев на девушку, он пророкотал:
- Заходи, дочь моя, заходи.
Света перекрестилась на образа и сделала пару шажков. Архимандрит небрежно ногой пододвинул грубо сколоченный табурет и приглашающе кивнул на него. Света осторожно присела на краешек.
- Рассказывай, дочь моя, — скомандовал отец Феодосий.
Девушка начала повествование. Монах слушал молча, не перебивая, вперив взгляд в лик Спасителя на громадной иконе. Неожиданно он взял ее ладонь и положил на свое необъятное пузо. Света умокла, но отец Феодосий покивал, давая знак продолжать.
«Исцеляет!» — мелькнула у нее мысль.
Минуты через две архимандрит медленно повел ее руку вниз, пока ладонь девушки не уперлась в нечто, торчавшее под рясой. И тут «божий человек» почему-то нервно и часто задышал. Свету охватил ступор. «Просветленный» ее состояние воспринял по-своему и, приговаривая «Все хорошо… Все хорошо…», облапил девушку, впился мокрыми мясистыми губами в ее рот. От архимандрита воняло чем-то приторно-кислым. Света всегда была крайне брезглива, а тут от отвращения ее начало тошнить. Она попыталась отпрянуть, но сластолюбец сграбастал добычу и выпускать не намеревался. Его рука суетливо зашарила по бедру девушки, норовя задрать подол сарафанчика. Света закрутилась, силясь освободиться. Затрещали нитки, на пол с сарафанчика посыпались пуговички, платок с головы сполз. Поняв, что со здоровенным монахом ей справиться не удастся, девушка схватила «просветленного» за причинное место. Тот охнул и ослабил хватку. Девушка, не отпуская «уязвимость» противника, резко присела, освобождаясь от его объятий. Не обращая внимания на упавший с головы платок, она выбежала из кельи. Выдохнула Света, только очутившись на улице...
Оля с мужем в полном недоумении вытаращились на расхристанную подругу. Затем на лицах начало проявляться понимание ситуации. Первым отреагировал Костик. Он побагровел и, взревев: «Убью сволочь!», ринулся к бараку. Оля, заверещав, вцепилась в его руку. Света кинулась на помощь подруге. Вдвоем они кое-как доволокли упирающегося и вырывающегося Костика до монастырских ворот…
Через несколько дней Света с удивлением отметила, что тягость, раздавливавшая последние месяцы, вдруг куда-то исчезла, в душе царили умиротворение и покой. Но больше всего ее поразило, что она совсем не вспоминала Сергея, мысли о нем уже не будоражили, казалось, они спрятались в какие-то, очень дальние, уголки памяти…
