— Так уж все и с молотка? — Я попытался разбавить его горький монолог своей учтивостью. — Что-то должно остаться.
— Да ничего не останется, совесть и та стала разменной монетой. У меня офицеры, мастера. Куда им теперь? Разбредутся по фирмам-лейкам. Хорошо, если найдутся такие, а то одна перспектива, как сказал мой зампотех — в таксисты. Ты уж извини, я здесь почти каждый день бываю, наслушался, насмотрелся, тошнит. Как там Парамыгин, под знамена Аллаха не встал еще? Душевный мужик, душевный. Слушай, Лунянин, я тебя все же подожду.
— Давай отложим до лучших времен, хочу вечером улететь обратно.
— Думаешь, они наступят?
— А как без этого.
— Я у тещи в Минске живу, и видать, надолго, так что запиши телефон. Хорошо мы с тобой отобедали, вон какая очередина голодных выстроилась. Да, такие дела.
Разговор у генерала Грызлова оказался необычайно кратким. После доклада Гнилюка он молча посмотрел на меня, задумчиво полистал календарь, вдруг распахнул лицо в улыбке:
— Ну, если Громов за вас ручается, так тому и быть. Кобрин? А что, вполне сгодится. Алексей Севастьянович, думаю, недели хватит, чтобы прояснить ситуацию с Кобрином. Негоже командира эскадрильи при боевом опыте да при орденах на понижение. Надо что-то придумать.
— Так точно, придумаем, — и подполковник Гнилюк торопливо пометил в блокноте.
— Вот и хорошо. Сколько еще на сегодня?
Гнилюк посмотрел в свои записи:
— Двенадцать, товарищ генерал. Вот рапорты.
— Давай так, пятерых приму, а остальные на завтра, — и генерал полистал перекидной календарь. — Где этот автобат расположен? Ага, хорошо! Алексей Севастьянович, давай следующего, а подполковнику Лунянину продумай на эту недельку отпуск, чтобы братья-узбеки не обеспокоились его отсутствием.
Уже в своем кабинете, плотно закрыв дверь, Громов довольно обнял меня:
— Ну, вот и все, конец переживаниям. У меня в сейфе кое-что имеется, под конфетку. Правда, вино, но неплохое, из Германии, хотя Гнилюк говорит, от него пучит. Не откажешься ведь?
Грызлова обижать не хотелось.
Он долго возился с сейфом, все никак не мог открыть и ругал своего предшественника, который оставил ему такое испорченное наследство. Наконец замок поддался. Громов облегченно вздохнул, извлек уже начатую бутылку, пару тонкостенных, расписанных вензелями стаканов, похожих на тот, в котором мне подали компот в министерской столовой, и несколько конфет.
— Каждый раз, когда закрываю, все думаю, открою или нет. У бывшего хозяина открывался в один миг, а меня не слушается. Может, еще не привык к его хитростям?
