— Ты помнишь Пако? — спросила я и вдруг почувствовала через тридцать восемь лет, как пахла его шкура, когда он, мокрый от дождя, приходил из сада.
— А, эту дворнягу, — сказала Ирена равнодушно.
— Я хочу увидеть господина Вегерера, — жаловалась я.
— Кто знает, жив ли он еще, — ответила мама.
— Я хочу к Ахтерерам, — жаловалась я. — Хочу еще раз съездить в деревню, на их хутор.
— Зачем? — спросила Ирена. — Столько времени прошло. Они уже тогда жили как будто на другой планете. Перестань жаловаться, Рената. Ведь Камилла же нашла тебя.
Я в панике прячусь под одеяло. Она встает, неприятно задетая этим:
— Бедный ребенок, бедный, вечно ты кого-то теряешь.
— Уходи, — сказала я, — я плохо переношу запах твоих духов.
— Оставить тебя одну? — спрашивает она, как будто это тревожит ее.
— У меня остался Матиас, — привела я последний довод в свою защиту. — И еще моя свекровь.
Ирена, скептически покачав копной рыжеватых волос, произнесла, уходя:
— Ах, Рената, когда ты поумнеешь.
* * *
В дверях молча стоял Франц Эрб. Он был в охотничьем костюме оливкового цвета и в высоких коричневых ботинках со шнуровкой — таким он запомнился мне. Франц прижимал к груди смятую фетровую шляпу и, казалось, ждал, когда ему дадут слово.
— Подойдите же ближе, — говорю я, усевшись среди подушек и застегнув верхнюю пуговку ночной рубашки. Я очень надеялась, что у меня не слишком жалкий вид. — Очень мило, что вы пришли навестить меня.
— Я вам не помешаю, фрау Рената? — спрашивает он своим приятным голосом.
— Нет, — отвечаю я. — Я всегда с симпатией относилась к вам.
Не подумает ли он, что я намекаю на нечто большее? В любом случае я вижу, что он рад.
— Если бы я не уступил ей тогда, — говорит он, — все могло бы сложиться по-другому.
— Но вы уступили, — констатирую я, совсем не желая поставить ему это в упрек. Наоборот, мне даже хочется утешить его, и поэтому я добавляю: — Ведь вы пытались что-то сделать, а это уже много.
— Поймите меня, — просит Франц Эрб, — в первую очередь я думал о Верене. Потом о себе. И только после этого о вас.
— Уже одно то, что обо мне хоть кто-то думал, замечательно, — говорю я.
— Я не был единственным, — отвечает Франц Эрб, — вы должны знать это, фрау Рената. Есть еще один человек, который думал о вас.
Я отступаю, становлюсь недоступной:
— Я не верю вам. А если это и было так, то вы чего-то не поговариваете.
— Вы правы, — говорит Франц Эрб грустно, — но тут вмешались высшие силы. Вы ведь знаете, что есть силы, которые могущественнее нас.
