Он объясняет, что все оказалось не так просто, на ближайшей заправочной станции им не смогли помочь и ему пришлось отбуксировать машину до ремонтной мастерской. Пока ждали ремонта, молодые люди в знак благодарности пригласили его в кафе. Что он мог поделать? Вечер был испорчен. Я пристально смотрю на него и не узнаю прежнего Юргена. Я не верю ему.
— Вы не встретили там Верену? — спрашивает меня Камилла при следующей встрече. — Она была в тот день на пруду.
* * *
Моя мать тоже приходила ко мне, и мне опять не удалось ее прогнать, как бы я ни отмахивалась от нее руками. Она присела, как всегда элегантная и ухоженная, на краешек кровати. Я, несмотря на все старания, так и не смогла стать такой же, как она. Она положила ногу на ногу и улыбнулась своей обычной чуть снисходительной и отсутствующей улыбкой.
— Вот видишь, как все получается, — сказала она, — разве я не предупреждала тебя насчет Камиллы? Я всегда терпеть ее не могла. Она с детства была дрянной девчонкой. Это и неудивительно, ведь ее мать была настоящей змеей.
Я сворачиваюсь под одеялом в клубок. Я не хочу видеть свою мать. До самой ее смерти мне было тяжело с ней общаться. Это она внушила мне страх иметь детей. Только когда ее в пятьдесят лет свалила болезнь, я отважилась завести ребенка. «Как хорошо, — думала я, — что она умерла не старой. Вряд ли Ирена Бухэбнер перенесла бы это».
— Камилла совсем неплохая, — сказала я, как в детстве, потому что в присутствии матери никогда не чувствовала себя взрослой, всегда оставаясь подвластным ей существом. Камилла была нужна мне, чтобы выдержать это давление.
— А это что? — спрашивает мама и вытаскивает из-под подушки квитанцию на оплату авиабилетов для моего сына. — Камилла не успокоится, пока не отнимет у тебя все.
— Да, — ответила я, — она возьмет у меня все, а ты мне ничего не дала.
— Это несправедливо, — говорит мама, подняв брови. — У тебя было прекрасное детство, ты жила в достатке, о тебе заботились. В том, что была война и твой отец втянул нас в свои несчастья, я не виновата.
— Но ты тогда прогнала от меня всех, — упрекаю я ее.
— Кого ты имеешь в виду? — спрашивает она высокомерно.
— Ты же знаешь, мама. Всех, кого я так любила, — господина Вегерера, Ахтереров, Камиллу.
— Я сделала это для твоей пользы, Рената. Этот мир должен был погибнуть для тебя, ведь они все нас ненавидели.
— Но они были нужны мне, — упрямо повторила я.
— У тебя была я.
Она хотела посмеяться надо мной? Что я получила от матери, которая бросила своего несчастного мужа, которая жила со своей дочерью и постоянно давала ей понять, что это из-за нее она пренебрегает новыми связями с состоятельными мужчинами и тем самым лишает себя светской жизни, которую она вела скромно, но с большим удовольствием.
