, в котором раньше держали лошадей и куда мы часто ходили гулять, встретила Франца Эрба. Он сидел там в уютной, жарко натопленной кухне с друзьями. Они только что вернулись с охоты. Мы с Матиасом пришли сюда одни, оставив Юргена в отеле с его счетами и сметами. Франц Эрб, окутанный облаками дыма и парами глинтвейна, не замечал нас. Мы сели напротив, и я ждала случая, чтобы подать ему знак. Я не видела его с того чайного вечера у Камиллы. С тех пор прошло больше года.
Когда один из охотников встал и разговор на секунду затих, я громко и отчетливо произнесла: «Добрый вечер, господин Эрб».
Мне показалось странным, что Франц Эрб тотчас же узнал мой голос. Он вскочил со своего места и подошел к нам.
— Фрау Рената, какая радость, — сказал он, просияв. — Как вы здесь оказались?
Я рассказала, что мы уже несколько лет проводим рождественские каникулы в Вальзинге, и удивленно спросила, неужели его жена не говорила ему об этом?
— Нет, — возразил он, — Камилла мне ни о чем подобном не рассказывала. Это и в самом деле досадно. Извините, но вы и ваш муж — единственные друзья моей жены, которые мне интересны. Мне всегда нравилось общаться с вами, и я с удовольствием узнал бы вас ближе.
— О да, — сказала я не без сарказма, — ваша жена могла бы вам многое обо мне рассказать. Как ей живется в Тироле?
— В Тироле? — Франц Эрб непонимающе посмотрел на меня. — Она сейчас отдыхает здесь, поблизости.
И он назвал место примерно в двадцати километрах отсюда — прекрасный горнолыжный курорт с отличными подъемными устройствами. Юрген хотел пару раз съездить туда из Вальзинга, но так и не сделал этого, решив, что тамошняя местность не соответствует его высоким запросам.
— Камилла, кажется, катается там с Вереной на лыжах, — сообщил Франц Эрб, — разве она вам ничего не говорила?
— Она сказала мне, что поедет с дочерью в Тироль, — повторила я.
Он недоуменно покачал головой:
— О Тироле она никогда не упоминала. Мы всегда проводим рождественские каникулы отдельно. Я интересуюсь охотой, Камилла и Верена — спортом. В этом году мы впервые отдыхаем так близко друг от друга. Это выяснилось случайно. Когда я объявил, что поеду сюда охотиться, Камилла уже точно знала, где будет проводить отпуск.
Почему-то я вдруг почувствовала себя неловко.
— Когда вам стало известно об этом? — спросила я.
— О Господи, дайте вспомнить. Да где-то в сентябре, — ответил Франц Эрб.
Однако в нашу последнюю встречу в ноябре Камилла утверждала, что едет в Тироль. Она еще тогда не без иронии заметила, что мы-то, как всегда, наверняка поедем в свой Вальзинг. Я ответила, что да, конечно, ты и сама знаешь. «Бедный Юрген, — сказала она, — видно нелегко ему приходится с такой неспортивной женой». Я разозлилась, но подавила в себе желание ответить, что она со своим мужем не совпадает в гораздо более важных вещах. Я упрекала себя за то, что поддалась на ее уговоры о встрече. После того утомительного чайного вечера Камилла стала мне часто звонить, причем промежутки между звонками все сокращались. Она просила о встрече у меня дома, которая якобы должна положить начало новым отношениям между нами. Мы виделись несколько раз в кафе, один раз она заходила ко мне. Когда дата встречи была оговорена, я постаралась сделать так, чтобы Юрген не присутствовал на ней. Я знала о его неприязни к Камилле. Она несколько раз за этот вечер спрашивала о нем и не торопилась уходить, как будто ожидая его возвращения. Она собралась домой только тогда, когда я сказала, что он, вероятно, придет очень поздно. Камилла принесла в тот раз целую кучу фотографий своей дочери. Я не могла понять зачем. Мне показалось, что Верена мало изменилась с тех пор, как я ее видела, и объяснила поведение Камиллы материнской гордостью.
