Ленинградские тетради Алексея Дубравина | страница 96



— Лежите, лежите, — строго приказала она. — Не могло быть раньше, — в октябре, ноябре — но теперь, как видите, стало возможным. Не верится, правда ведь? Я уж думала, конца-краю не будет.

— Вы не ошиблись, Елена Константиновна?

— Вы просто отстали от жизни, Дубравин. Давно же пошли грузы по льду Ладожского озера, представляете? Теперь их подвозят в Ленинград.

Когда она ушла, я неожиданно почувствовал себя выздоровевшим. Несмотря на запрещение, поднялся, накинул на себя халат и, точно ненормальный, стал мерить палату из угла в угол.

Кайновский беспробудно дрых, похрапывая в стенку.

Друзья

Я только пообедал и хотел завалиться в постель, когда они пришли — Юрка и Виктор.

— Вот он! Наконец-то! Хоть бы весточку подал: так, мол, и так, свалился, лежу. А то — словно в воду канул. Скажи, надолго здесь окопался? Как себя чувствуешь? Мы ведь третий день тебя разыскиваем.

Кайновский сердито отвернулся к стенке, с головой укрылся одеялом. А Юрка шумно продолжал:

— Хотели Пашку вытащить — не вышло. На заводе, говорит, сейчас наступление; передайте от меня привет, а меня оставьте. Он уже помощник мастера, ты знаешь?

Я все еще не понимал, сон это или действительность. Но когда они оба, сняв серые ушанки, подали мне руки, затем одновременно уселись у меня на койке, и от их шинелей, небрежно прикрытых белыми халатами, пахнуло уличным морозом, — в горле у меня запершило, на глаза навернулись слезы. Подавляя волнение, спросил:

— И какой он — Пашка?

— Такой же чудак! Целый час провели с ним в цехе, а уходя, положили в карман расписной шелковый кисет — подарок безымянной ленинградской девушки.

— Он же не курит!

— Курил бы — табаку вот нет. Виктор обещал снабжать его махоркой.

— Свой паек буду отдавать, пусть курит на здоровье, — подтвердил Виктор.

Юрка говорил без умолку, точно мы не встречались вечность, и теперь он спешил в один раз выложить все, что за эту вечность накопилось. А накопилось, видимо, немало.

Был непоседа на Карельском участке фронта:

— Вот где тишина — мух, представь себе, не давят. Весной собираются огороды под картошку возделывать. Водопровод в траншеи проведут и электричество…

Был в обезлюдевшем клубе ленинградских писателей:

— Никого не нашел! Все живые и здоровые писатели в армии. В клубе собираются одни инвалиды. А мне позарез был нужен гневный писательский материал о варварстве фашистов…

При содействии Пашки сделал очерк о буднях оборонного завода:

— Ты обязательно побывай на Пашкином заводе, — ей-богу, там чудеса творят!..