Послышался хрусткий толчок, затем суховатый взрыв — и высокий звук нашего самолета (без сомнения, наш — храбрый такой ястребок) провалился в бездонную пропасть. А тот, неуклюжий, громоздкий, придавленный, хриплый, разом как-то вспыхнул во всю свою длину и пылающий красной кометой под углом полетел на землю. Несколько волнующих мгновений (город напряженно ждал, стояла тишина) — и вот уже смрадная, окутанная дымом грязная стервятина с треском рассыпалась где-то у Смольного.
— Ура! — ликует сосед за колоннами. — Ура! — восклицаю я.
— Ур-ра! — недружно кричат все подъезды города.
К возгласам одобрения присоединяется плеск аплодисментов. Все почему-то думают, что сбит безусловно немец. Лично у меня сомнений в этом не было. Теперь, когда бомбардировщики спешно уходят восвояси, гонимые юркими истребителями, сомнений быть не может.
— Дубравин! — кричит кто-то рядом. — Лешка!
Вглядываюсь в темноту, вижу перед собой военного.
— Не узнал?
— Неужели Юрка?!
— Ну да, Юрка да еще Лучинин. Вот встреча! Какими судьбами?
Он самый! Длинный, как жердь, с облупившимся носом, вечно худой и шумливый Юрка. Мой школьный товарищ, закадычный дружок, постоянный поверенный и безответный помощник во всех комсомольских начинаниях в Сосновке.
Он светился от радости, сжал меня в объятиях, хлопнул по плечу. Я тоже уподобился мальчишке. Мы расцеловались.
— Два года не виделись, а?
— Это ведь ты, признавайся, бубнил за колоннами: «Наш режет! Давай, дорогой, поприжми к погосту!»
— Конечно! И «ура» первый крикнул. Рассказывай, где ты теперь, почему на Марсовом?
— Ты, кажется, младший политрук?
— Раньше тебя служить начал!
Мы рассказали друг другу самое необходимое. Юрка, оказалось, тоже побывал на фронте, был «легонько поцарапан», теперь — литсотрудник армейской газеты. Редакция ютится где-то на окраине — «в бинокль наблюдаем и своих, и немцев».
— А Пашка, ты знаешь, по-прежнему торчит на заводе. В армию, говорит, не отпускают. Броня. Где Виктор?
— С Виктором мы в одном полку служили. От Таллина до Пулкова прошагали вместе.
— Ну и встреча!
— Тебе что-нибудь снилось?
Над головой зашипело радио, метроном замолк, и обаятельный голос женщины радостно сказал:
— Самая последняя новость. Товарищи! В воздушном бою над Ленинградом советский летчик-истребитель Севастьянов, расстреляв боеприпасы, самоотверженно пошел на таран. Сбитый им фашистский бомбардировщик только что упал в Таврический сад. Летчик Севастьянов благополучно приземлился на парашюте.
