— Лука, думаешь, Филиппо испугался? Я имею в виду… я читал в газетах, ну вот… он… он всегда был жестким, и вдруг он…
— Обоссался.
Круг мыслей в голове Луки разорвался. Обоссался. Вот что имел в виду Франческо, и Лука это понял. Окружавший их полумрак позволил обоим покраснеть, не выдавая себя и не усугубляя обоюдного смущения. Потому что писаться в штаны могли только дети. Филиппо в их воображении должен был драться как мужчина. Как зверь. Как бог.
— Короче, интересно, и меня это чертовски пугает, Филиппо ведь всегда был самым сильным… Как думаешь, что он увидел?
Волоски на коже Луки встали торчком, как рыбья чешуя, поднятая маленьким острым лезвием ножа.
— Я… я не знаю. Думаю, какой-нибудь маньяк. Свинья, сукин сын, хотя…
— Хотя?
— Черт, Франческо, а одежда!
Темнота еще раз послужила им защитой. Если бы они увидели друг друга при безжалостном солнечном свете, они заметили бы поселившуюся во взглядах тревогу и ужас. Мальчики сами, по очереди, разжигали их в себе, пока не поверили бог знает во что.
— Они выяснят, в чем дело, вот увидишь, выяснят…
Лука вздрогнул, по коже пробежали ледяные мурашки, он укутался в толстовку и сильнее прижал коленки к груди. Решил оправдаться:
— Ни хрена ж себе, как здесь холодно.
— Просто очень сыро.
— Как ты думаешь, что это? Я имею в виду, что с ним случилось?
— Не знаю.
— А ты сам как думаешь, спрашиваю.
— Не знаю.
Франческо растянулся вниз животом на рифах и опустил руку в воду, намочив рукав и одновременно почувствовав острое желание отлить.
— Думаешь, он жив?
— Нет.
Он поднялся на ноги и расстегнул «джинсы крутых деньков», справил нужду прямо здесь, не обращая внимания на брызги и едкий запах мочи. Лука вскочил как ужаленный:
— Какого хрена, Франческо? Мне тоже плохо, но ты правда чокнулся, тебе именно так надо было поссать?
— Можешь идти, если хочешь.
Лука склонил голову набок, чтобы понять: серьезно он или как?
Франческо говорил серьезно.
— Хочешь сказать, мне надо убираться ко всем чертям?
Франческо потряс членом и заправил его обратно.
— Хочешь сказать, я должен один идти домой?
— Да. Ты разве не претендуешь на звание шпаны? Если кто-нибудь тебя напугает, бей первым. Это сработает. Тебе это лучше меня известно.
Страх медленно покинул Луку, Франческо напомнил ему, кем он являлся: шпаной. Обида была слишком сильна, маячила перед ним и подстрекала. Много сил прикладывать не пришлось, Франческо упал на камни. Ему, правда, удалось зацепиться за один из столбов, но вместо твердой поверхности ступня попала в зазор меж камней, и он провалился ногой до самого паха, разрезав икру о раковину расколотой мидии. Он вскрикнул от холода и соли, разъедавшей его рану, потом руками помог себе подняться. Лука смотрел на него с вызовом, пальцем не пошевельнув, чтобы помочь «другу». Лука не помог бы ему, даже если бы он полностью провалился.
