Веял ласковый ночной ветерок, приносивший с собой сильный аромат фруктовых садов, что росли на склонах Трантинских холмов, возвышавшихся над городом. Джованни сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь прояснить голову. Сзади слышались быстрые твердые шаги, следующие за ним; безусловно, новый друг был не из тех людей, что готовы принять отрицательный ответ.
Джованни повернулся, чтобы пожелать настойчивому незнакомцу доброй ночи, но вместо ожидаемой заискивающей улыбки художник увидел гримасу гнева. Протянутая рука схватила его за горло и подняла над землей. Там, где только что были ногти, выпрыгнули когти, острые края которых впились в незащищенную шею Джованни. Долгие секунды рука держала его, пока он пытался бороться, неспособный даже сделать вдох, а уж тем более позвать на помощь. Потом она неожиданно отпустила его. Готтио упал на землю практически без сознания. Так называемый новый друг без особого труда потащил его к стоявшему неподалеку экипажу. Звук открывающейся двери и лицо, яркое и ужасное в своей сверхъестественной красоте, подобное лику луны Моррслиб - вот что сопровождало погружение сознания Джованни во тьму.
- Не важно, Мариато, - произнес голос, холодный, как лед айсберга. - Этот путь вполне подойдет.
Джованни проснулся; ощутив боль, пульсирующую где-то с обратной стороны глаз, он узнал чересчур знакомые признаки излишеств предыдущей ночи. Разум все еще был ошеломлен вином, которое художник, несомненно, с большой охотой заливал в себя. Несколько секунд понадобилось для осознания, что это совсем непохожая на сарай мансарда, которую, в силу недавнего обнищания, Готтио называл своим «домом». Одежда - рубашка лучшего катайского шелка и бриджи эсталианской телячьей кожи - слабо напоминали те лохмотья, в которых он был вчерашним утром.
«Вчерашнее утро?» - подумал Джованни, неожиданно осознавая, что все еще стояла ночь: в зарешеченном окне над его кроватью серебрилась луна Моррслиб. Поднеся руку к лицу, он почувствовал жесткое прикосновение двухдневной щетины. Шаллия, помилуй. Сколько же он здесь пробыл бес сознания?
За единственной в комнате дверью послышался звон ключей. Джованни напрягся, приготовившись… к чему? Борьба? Оглушить тюремщиков и попробовать убежать? На полголовы ниже среднего своего земляка - телосложение, а, точнее, недостаток его, обитателей Тилеанского полуострова было предметом шуток многих народов Старого Света. Брюшко, не сильно уменьшившееся даже за годы лишений, тоже не слишком способствовало удачному побегу. Джованни знал, что вряд ли слеплен из того же теста, что и лихие псы войны/боевые псы - легендарные герои-наемники. Единственное телесное повреждение, которое он когда-либо получал - сломанный в разгоряченной диспутом об искусстве кабацкой драке нос. Единственное лезвие, которое он когда-либо держал - перочинный нож.
