Мёртвым сном - Дариус Хинкс

Граф Ротенбург с кривой ухмылкой закончил рассказ и откинулся в мягкие кожаные объятья своего кресла. Он смотрел на нас поверх бокала, и в его пронзительных голубых глазах плясали отблески огня. Граф озорно рассмеялся.

- Ну, что? Языки от страха проглотили?

Раздалось покашливание и смех: мы пытались прогнать охватившее нас безрадостное настроение.

- Скорее от скуки, - фыркнул один из джентльменов. - Мне уже приходилось слышать эту историю, и, по крайней мере, один раз - из ваших уст!

- Ага, - подчёркнуто зевнул другой. - Полагаю, вы сами же злоупотребили собственным гостеприимством.

Я с некоторым трудом заставил себя подняться с кресла и побрёл к окну. Винный погреб графа Ротенбурга являл собой предел мечтаний любого жителя Нульна, и большую часть вечера мы провели в попытках проделать в его запасах хотя бы небольшую брешь. Помутневшим от выпитого взором я обозревал залитый лунным светом декоративный сад графа и пытался прогнать от себя наиболее неприятные моменты его рассказа.

Всякий раз, когда мы встречались, главной темой наших разговоров становились истории о неслыханных ужасах и загадочных происшествиях. Сомневаюсь, что кто-либо из нас сумел бы указать на происхождение этой мрачной традиции, однако теперь, кажется, каждое наше собрание становилось только предлогом для того, чтобы снова и снова погружаться в глубины самых нелепых фантазий. Я поёжился.

Мы, разумеется, высмеивали даже самые шокирующие рассказы, но я не переставал размышлять о том, к чему всё это могло нас привести. От нашего жгучего желания перепугать друг друга мне становилось не по себе.

Страшные сказки имеют обыкновение возвращаться и преследовать рассказчика.

- У меня есть история, - пролепетал кто-то сзади, - правда… вот не знаю, правильно ли это… стоит ли рассказывать её.

Комната разразилась смехом.

- Ого! - воскликнул граф, подаваясь вперёд в своём кресле, - что ты за притворщик, Гормон! "Не знаю, правильно ли это". Каково, а!? У нас здесь не кружок жеманных девиц!

Я отвернулся от окна и обнаружил, что пресловутый Гормон был невысоким, невзрачного вида пареньком, которого я раньше как-то не замечал. По-видимому, он был жутко пьян, и его усадили подальше от света камина, в тёмный угол подле двери. Когда наша компания обратила на него своё внимание, он сел обратно в кресло, укрывшись в нём, словно загнанная в угол крыса. Кажется, он уже жалел, что открыл рот.

Судя по всему, наш гостеприимный хозяин был заинтригован.