Вскоре Грин стал подозревать что-то неладное в таком особом отношении. Подозрения быстро переросли в уверенность: периодически к коменданту вызывали мальчиков. Возвращались те под утро, многие выглядели подавленно. Что с ними там делали, секретом не было. То же самое делали со своими подданными и «концевые», и помощники старосты. Не раз и не два Грин видел одну и ту же повторяющуюся сценку:
— Кушать хочешь? А конфету?
— Да…
— Ну, иди сюда. На колени стал…
Спрятаться в бараке было негде, все происходило в открытую, на глазах у остальных. Бывало, старшие пацаны не снисходили до ритуала с конфетой, а просто брали то, что им надо, силой. Грина удивляло, что все принимали это как должное, даже сами жертвы. В прошлой жизни за такие штучки комендант бы сел в тюрьму, в этой — никому не было дела до того, что он делает. Все как-то очень быстро привыкли к такому положению вещей. Туннель был особенным миром, и законы его отличались от тех, что совсем недавно были снаружи. Не только законы были другими — сами обитатели туннеля, от первого до последнего, думали и делали все иначе. Грин, хоть и чувствовал все время голод — растущему организму не хватало той еды, что давали, для себя твердо решил, что не станет опускаться до такого. Впрочем, его и не трогали, все уже знали, что он принадлежит коменданту, староста как-то обмолвился. Шли дни, недели, а комендант не вызывал его к себе. Говорили, что у него появился постоянный мальчик. Хоть Грин и надеялся, что по него комендант уже позабыл, но все же смутная тревога не отпускала его. Он не знал, что будет делать, если комендант вызовет его к себе. Ведь отказать коменданту — это верная смерть. Правда, со временем тревога отошла на задний план под влиянием рутины. Грин вставал по утрам вместе со всеми, когда били в рельс. Вместе со всеми работал там, куда посылали, вместе со всеми ходил в «душевую». Он не задумывался над тем, что происходит. Туннель жил своей жизнью, и Грин стал частью этой жизни, еще одним винтиком в системе.
Поговаривали, что за пределами туннеля уже не осталось живых людей. Грину несколько раз приходилось работать у ворот. Ему и еще двум десяткам мальчиков раздали ведра, тряпки и швабры, и отправили на уборку. Это было основным занятием детей в туннеле — уборка. Грину удалось выглянуть за ворота. Наружные посты были сняты. В караулке возле ворот сидел одинокий охранник, и страшно мерз, несмотря на тулуп и меховую шапку. Грин подошел к воротам, и прильнул к щели. Снаружи было очень холодно, из щели потянуло таким морозом, что Грин сразу же отпрянул. Он только и успел разглядеть, что засыпанную снегом эстакаду.
