— Только имейте в виду, что я девушка, — сказала Дуся.
— К утру узнаем, всё узнаем, — торопливо закивал в темноту Иван Петрович.
— Нет, это правда, — сказала Дуся упрямо.
— Что же теперь делать? -— быстро откликнулся Иван Петрович, не давая себе испугаться.— Теперь уже это все равно — девушка или не девушка.
— Нет, я вам правду сказала, вы учтите. Люба, я правда ведь девушка?
— Да, — ответила Люба. — Она, правда, девушка, верьте.
— Катя, я девушка?
— Да, — ответила Катя. — Ты девушка.
— У нас все девушки, кроме Любаши, — сказала Нина, ощупью заводя будильник.
— Я знаю, с девушкой это труднее, но ничего, постарайтесь, вы просто учтите, — сказала Дуся.
Кругом все затихли.
Люба лежала, вспоминая своего лейтенанта.
-— Что же мне делать, когда я хочу? — говорил он ей несколько раз до того.
«А правда, чего же ему делать, когда ему хочется? — думала Люба. -— По другим ходить, что ли?»
И она уступила.
— Но ты мне что-нибудь пообещай, мне тогда и полегче это будет, — попросила она.
— Нет, я не могу ничего обещать. Не то сейчас время, чтобы вам обещать,—отвечал он прямо.
«Что же делать», — думала Люба ничуть не печально.
В общежитии все собирались уснуть, ходили, фыркали — умывались на ночь. Двери плакали, как маленькие дети.
— Сразу нельзя, — сильным шепотом сказала вдруг Дуся. — Даже голубь не станет топтать голубку, пока не нацелует, сколько надо, — а то голубка его не допустит.
«И верно же!» — изумился Иван Петрович.
Он долго и старательно укрывал, запутавшись, Дусю своим углом одеяла.
— Да не так, — сказала Дуся и поправила одеяло как надо.
— Ах да, ах да, — сказал Иван Петрович.
По лестнице ходили шаги вверх и вниз.
— Кровать скрипит, — тихо проговорил Иван Петрович через некоторое время.
— Ну и что? — спросила Дуся. — Вам противно?
— Нет, что вы, что вы, — отвечал Иван Петрович. — Просто это неудобно. Мы же девушкам мешаем засыпать.
— Девочки, я вам мешаю? У меня кровать скрипит, — сказала громко Дуся.
— Нет, не мешаешь, — ответила Катя.
— А скрипи, если нужно, -— сказала Любаша и перевернулась под своим одеялом.
Нина молчала: возможно, спала.
Всё реже плакали двери у комнат и тем всё заметней.
Глава пятая
УТРОМ
— Сколько это будет стоить? — спросил Иван Петрович, проснувшись наутро.
— Тридцать рублей, — сказала Дуся, не задумавшись.
— Почему же именно тридцать? — спросил Иван Петрович, удивленный, но с полной готовностью.
— Десять рублей я должна вот этой девушке, пять той, восемь рублей — вон, которая у окна, остальные семь рублей мне дожить до получки, — быстро ответила Дуся.
