— Это не правда. Мы немного повздорили с мамой по дороге…
— Но виноват остался — я. Как всегда. Ты не могла бы в следующий раз внятно объяснять причину приступов, дабы не утруждать связки своего сородича, а мой слух освободить от угроз и грязи! Мне невыносим его жаргон…
— А мне невыносим ты!!
Когда я кричала последний раз? А здесь не сдержалась. Помолчала с минуту и уже тише добавила:
— Я очень устала от твоих претензий и обид. Перестань, пожалуйста, хотя бы сегодня вести себя, как избалованный ребенок. Я, как любой цивилизованный человек, хочу встретить Новый год в спокойной благожелательной атмосфере.
— Ты думаешь это возможно? В обществе твоих братьев? Нонсенс!
— Почему?
— Потому что они ненавидят меня за один факт существования! Я не удивлюсь, если они убьют меня!
— Это смешно!
— Смешно?!! А мне — нет! Я абсолютно спокойно допускаю подобную мысль. Потому что знаю их. Твой Сережа…да что далеко ходить — Алексей Дмитриевич… Или Андрей — этот тихоня, мистер кашемир. Думаешь, я не понимаю, куда он клонит?! Думаешь, не понимаю, что они хотят выкинуть меня на улицу?! Не получиться! Это и моя квартира! И на все, что здесь есть, я так же имею право!
Я не хотела слушать и залезла в недра «стенли» жалея, что это не шифоньер совдеповских времен, створкой которого можно оградиться от горящих ненавистью глаз. Начала считать до бесконечности, стараясь не обращать внимания на крики. Складывала в сумку подарки, откладывала нужные вещи.
Олег, наконец, перестал бегать и щедро делиться флюидами ненависти с окружающими предметами — ушел в ванну, а я смогла спокойно одеться и привести себя в порядок.
К его выходу я была уже готова. Он значительно успокоился, окинул меня оценивающим взглядом и расплылся в довольной улыбке:
— А ты у меня королева, — обнял меня и уставился в зеркало. — Моя.
— Только твоя, заметь, — сунула ему приготовленную рубашку.
— Мне? — глаза заблестели, как у ребенка, при виде красивой игрушки.
— Конечно.
— У «Андрюшеньки» тоже…
— Нет, Олег. Только у тебя и для тебя.
Он довольно заулыбался и начал облачаться, крутиться перед зеркалом, любуясь своим отражением. Шелк загадочно мерцал, выдавая, как хамелеон то зеленый, то синий, то серый цвет.
— Не вздумай одевать джинсы.
— Я шелковые брюки одену — черные. А галстук, Аня?
— Не надо. Не твой стиль.
Я оглядела его и удовлетворенно кивнула — вот и король для королевы. Он повернулся ко мне, обнял и, виновато заглядывая в глаза, попросил:
