* * *
Он стоял у окна и любовался звездой. Первая. А как сияет! Он всегда считал себя романтиком. Главное, не показывать это врагам. Единственное, что должен знать о тебе враг – кулак твой крепок, голова холодна… Или как там «железный» Феликс вымудрил? Не важно. А звезда всё-таки хороша – высоколегированная нержавейка, красная медь, уральские самоцветы, позолоченные серп и молот. Вот где красота! Надо бы и на прочие башни таких насажать. Дороговато, конечно, но Кремль – сердце страны. О какой цене разговор!
Лирическое расположение духа варварски смял звук открывающейся двери. Он никого не ждал.
Кто?!
Ночью!
А он один…
Броситься на пол, авось пуля и не догонит!
Выстрела не последовало.
На фактор внезапности не рассчитывает. Как попало, палить не станет. Будет бить наверняка, прицельно. Достанет и на полу. Тогда лучше в грудь…
Он медленно, казалось, даже нехотя, повернулся. Сквозь презрение на лице сквозила едва уловимая усмешка.
Рассеянный свет настольной лампы прорисовывал лишь эскиз стоящего у двери человека. Военная форма, выправка. Руки по швам. Никакого оружия.
Спрятанный за презрительной маской страх сменился яростью.
– Почему без доклада? – процедил сквозь зубы хозяин кабинета. Военный не ответил, но сделал несколько шагов к столу. Теперь можно было разглядеть лицо – майор Павловский, один из офицеров охраны. – Я спрашиваю, почему без доклада?!
Усевшись без приглашения в кресло, визитёр положил нога на ногу, снял фуражку. Это было неслыханно.
– Доброй ночи, Коба. Или как тебя называть прикажешь? Отец народов?
Сталин задохнулся от бешенства и тут увидел то, от чего его горячие обычно ладони стали медленно наливаться холодным свинцом – глаза майора светились белёсо-лунной пустотой.
Неужели Ильич говорил правду?! А он-то грешил на инсульт… Стоит ли показывать, что догадался, кто перед ним в обличие Павловского. Сталин украдкой скользнул взглядом по лицу ночного гостя.
Майор разглядывал свои начищенные до блеска сапоги. Затянувшуюся паузу нарушил Иосиф.
– Наслышан. Однако странно видеть вас здесь, в Москве.
Павловский пожал плечами.
– Петроград перестал быть столицей, но своё получать нам всё равно необходимо. Точнее, даже более того…
– Не совсем понимаю, почему более?
– Раньше мы могли обойтись властью смерти, унёсшей несколько сот тысяч погибших по всей стране. Петроград был столицей – местом силы, «увеличительным стеклом» поступающей нам энергии. После нашей с ним встречи, Ленин перенёс столицу в Москву. Опрометчивый шаг, ведь требуемую нам энергию мы должны поддерживать на прежнем уровне в любом случае. Обойтись меньшим уже не можем. Грубо говоря, «увеличительное стекло» у нас отняли, приходится заботиться о реальных объёмах. Парой сотен тысяч уже не обойтись, нужны миллионы. Потенциальной власти, той что обладала, допустим, княжна Тараканова, нам тоже теперь недостаточно. Необходима личность, наделённая властью реальной.
