– Как так? – удивился кипчак Уразбай. – Где мы, а где Русь. Я ее и в глаза не видал.
– Не видал, а благополучен ею.
– Я говорил Курбану – не верит, – улыбнулся Сабур. – Бог, мол, великий их пасет.
– Бог-то бог, да и сам будь неплох. Ты, к примеру, чем кормишься, полончанин?
– Скотом. Мясо ем, молоко пью. Шерсть и кожу на хлеб, на утварь меняю.
– Кто берет?
– Кожевники, ткачи да сапожники. Ковроделы, шерстобиты. Его шатия-братия. – Уразбай кивнул ни Джахура. – Ремесленный люд.
– А они кому свой товар продают?
– Купцу.
– А купец?
– Ну, что поплоше, здесь расходится. Или в степь сбывают. Что получше – ковры, сафьян, узорную ткань, бархат, парчу, дорогую посуду, браслеты, бумагу и прочее – на сторону везут.
– Куда? В Самарканд, Бухару? А может, в Ходжент?
– Нет. Те сами такой же товар мастерят, сами бредут с караванами в степь.
– А из Хорезма?
– Из Хорезма дорога, считай, одна – на закат. В Итиль да Булгар, да на Русь.
– То-то и оно.
– Но я тут причем? Уразбай – не купец. Мне какая корысть от чужих барышей?
– А ты прикинь. Случись с Русью несчастье, скажем, война, разорение, – сумеет она купить юргенские товары?
– Что ты! Откуда? Вот, война у нас – кому сейчас до торговли? Правда, иные землю свою врагу продают, но это дело иное.
– Не сможет Русь купить – не сможет ваш купец продать. Не ухитрится продать – не возьмет товар у мастера, не берут у мастера товар – он гонит взашей… кого? Тебя. И будешь ты сидеть на кожах да слезы лить. Уразумел, брат Уразбай?
– Вон что! – изумился кипчак. – Будто мать-земля передо мной развернулась. Я теперь вашу Русь ясно вижу. Спасибо, гость. Хорошо объяснил. Только подумать, как просто все сходится. А мне и невдомек.
– Ну, не очень-то просто. Я огрубление сказал, чтоб ты за самый корень ухватился. Дело, слышь, не в одной торговле. Главное, что земля родит да мастер мастерит. Без них и мену нечем вести. Походы, дань с покоренных, оброк да подать со своих, доходы от разных хитрых татей, от охот, от промыслов рыбных, лесных, солевых, от рабов, от руды – много из чего сила государства складывается. Но торг – первое подспорье хозяйству. Край без торжища как дом без свету – очаг вроде есть, и варева вдоволь, а огня – нету.
– Понимаю. Выходит, мне за тебя обеими руками надобно держаться?
– Как и мне за тебя. Хотя для Руси не только свету в оконце, что славный Юргенч – со всей землей знаемся, по суше и по морю ходим. Однако с вашей страной у нас издревле связь, без вас, сколь ни крутись, туговато пришлось бы.
