Черная вдова - Явдат Хасанович Ильясов

О добрые люди! – воскликнул дервиш. – За что хотят наказать этого юношу?

– Несчастный сидел перед дворцом, смотрелся в зеркало. Дочь визира выглянула из окна, и бедняга увидел ее отражение. Он опьянел от ее красоты, лишился рассудка и в страстном порыве поцеловал нежный образ. Вот и схватили его за дерзость…

Иноятуллах Канбу. «Книга о верных и неверных женах».

Осень. Томленье и горечь. Степь над сонным Сейхуном [1] пахнет солью, пылью, полынью. Орду-Эчен, Властитель Середины, приказал есаулу позвать Харангу-Сечена.

– Я встал на рассвете. Сверху, с небесных пастбищ, падал студеный звон. Будто брела дочь луны за тучей, искала крылатую лошадь беглую. Брела, спотыкалась, надрывисто кричала. Медной цепью призывно бренчала. Руку в тонких браслетах встряхивала. Кто это был? Журавли. Они улетают, седой Харангу. – Царевич скрючил обрубленный палец, снял с века слезу, растер по холодной щеке. – Они улетают, а мы? Я болен. Я пьян от ветра. Пыль незнакомых дорог в синих снах я глотаю. Беру города. Слышу смех белогрудых женщин. Когда мы оставим берег унылый? Тоска. Засиделись.

– Сидели, чтоб дать отдых войску. И дать грызунам Хорезма норы набить без помех. Вот снят урожай, обмолочен. Теперь можно двинуться на Ургенч. Но сперва надо взять Янгикент. Есть город такой в устье Сейхуна. Ключ к Ургенчу. Кто в Янгикенте? Тюрк Тимур-Мелик. Помнишь? Тот самый храбрец, что тысячу наших изрубил у Ходжента. Тот самый хитрец, что ушел от расправы, спустившись вплавь по реке. Зловредный человек. Умный, опасный. Трудно будет одолеть.

– Одолеем! Скажи, какой в Хорезме народ? Тоже тюрки, вроде Тимура?

– Разный народ. Пестрый. В городах и селениях крупных – сарты живут. Кузнецы, землепашцы, купцы. Они здесь искони. От древних иранских насельников род свой ведут. Вроде таджиков. Но речь у них – тюркская. Тюрки – былые соседи наши. Союз алтайских племен. Они давно сюда явились, когда еще гуннами назывались. Часть дальше, за Волгу, ушла, часть по Сейхуну осела, с горбоносой туземной ордой породнилась. К ним после огузы переселились, их братья по языку. От огузов берут начало туркмены. Потом тут какие-то «черные шапки» кочуют. Из печенегов, должно быть, а печенеги – смесь огузов и конных мадьяр. И аланы к ним приплелись. И прочий сброд. Вот. А лет за двести до нас кипчаки пожаловали. Тоже из наших степей. Скотоводы.

– Много разностей разных ты знаешь, седой Харангу.

– Надо знать. Все надо знать о врагах. Откуда, чем занимаются. Какому идолу поклоняются. Как живут между собой. Нет ли трещины где, чтоб клин вколотить. Так учит твой дед Чингизхан.