— Да, благодаря помощи Кэла. — Он помолчал и сделал глоток холодного чая.
— Этот парень очень ловкий. Мне он тоже помогал. Я знаю его и Донну с детства.
— Поэтому ты вернулась в Джэксон? Из-за людей, которых знаешь?
— Да, и я люблю Джэксон. Я хотела работать в маленьком городке. Почему же не в своем родном?
— Приятно говорить с тем, кто знает, чего хочет. — Лицо Стива приняло задумчивое выражение.
— Я захотела быть врачом, еще когда была маленькой девочкой. К десяти годам у меня уже была целая кукольная больница. Я отрезала им ноги, а потом пришивала. — Засмеялась, вспоминая. — Конечно, теперь у меня другая философия. — Она снова засмеялась.
— Ты естественная. И выбор делаешь всегда правильный.
— Не всегда.
Стив подавился холодным чаем и закашлялся.
— Ты? Неужели и ты ошибалась? Мне трудно в это поверить.
— О, я совершала ошибки. В мединституте влюбилась в совершенно неподходящего для меня человека. Поняла это за неделю до свадьбы.
— За неделю до свадьбы? — От изумления он покачал головой. — Это, конечно же, должно было потрясти тебя.
— Потрясло, и как следует, поверь мне. — Мег закусила нижнюю губу. Хоть прошли годы, неприятные воспоминания все еще были свежи в памяти. — А ты был женат?
— Нет, не нашлось времени и подходящей женщины. А теперь, когда я слышу о браках, которые разваливаются, я радуюсь.
Узнав, что Стив ни с кем не был законно связан, Мег немного расслабилась.
— Да, и я была рада, что тогда во всем разобралась, хотя поначалу было тяжело.
— Паршивец изменил тебе? — Стив наклонился вперед, разглядывая ее.
— Нет. Хуже. Он хотел уговорить меня работать с ним в Далласе после окончания учебы. На самом деле, он был заинтересован в том, чтобы иметь два больших дохода вместо одного. Он хотел создать корпорацию, стать членом загородного клуба, общаться с влиятельными лицами. К сожалению, он слишком поздно рассказал мне об этом.
— Вы не говорили об этом до того, как обручиться?
— Сначала он поддерживал меня и мою мечту работать вместе. Боже мой, я узнала о его настоящих планах от его тети! Когда я сказала ему, что у меня нет желания иметь блестящую практику в Далласе, он рассердился. Заявил мне, что здесь я никогда не буду счастлива.
— Дурак. А тебе, наверное, было больно?
Взгляд темных сочувствующих глаз Стива окутал ее, как теплым одеялом.
Она вновь ощутила тяжесть в животе. Он был первым человеком, которому она рассказала о своей боли.
— Но это еще не все. Мне потребовалось много времени, чтобы вновь обрести уверенность и не думать о себе как о машине, делающей деньги.
