Лабиринты любви - Леона Арленд

– Нам ничего другого и не остается, – сказала она, с жадностью кусая яблоко. – Мы должны отделаться от Ника Ханта. И это, дорогой мой, не требует отлагательства.

«Дорогой мой» только пробудился ото сна. Потянувшись, он встал и начал не торопясь одеваться.

Влиятельный дилер в одной из крупнейших контор города, он, кроме того, был ее адвокатом и любовником.

– У тебя уже есть идеи на этот счет? – спросил он.

– Кое-что придумала… – ответила она.

– Не хочешь поделиться?

– Только если будешь хорошим мальчиком…

– Ночью я ведь тебя устраивал, то есть был не очень плохим. Не правда ли?

– Все зависит от того, с какой стороны на это посмотреть.

– Я, как правило, смотрю на это со всех сторон.

– Хочешь сказать, будто смотрел и на меня со всех сторон? – она улыбнулась, поглядывая на него.

– Смотреть на тебя – одно удовольствие, – сказал он, натягивая брюки. Ты вообще вне конкуренции. Ну так что там у нас с Хантом?

– Если Ник Хант узнает о нашей акции, нам, дорогой мой, не поздоровится.

Уж это точно! – подумал адвокат. Государственная измена – дело небезопасное. Просмотрев утреннюю прессу, он сразу обратил внимание на снимок в одной весьма осведомленной газете. Фото сделано, между прочим, в самом центре Сиднея, недалеко от его офиса.

– Да, ты права. – Он подошел к окну и раздернул шторы. – В отличие от меня, ты всегда начеку. Полагаешь, надо избавиться от этого Ханта раз и навсегда?

– Нет, я так не считаю. Избавиться от него, конечно, можно, но не сейчас. Это выглядело бы слишком подозрительно.

– Значит, позже?

– Возможно. Хотя, думаю, мы просто договоримся с ним.

– Ты действительно считаешь, что Хант опасен для нас?

– Он может всему свету раструбить о том, чем мы занимаемся. Хант – профессионал, ему любой код по зубам. Умный он, вот в чем дело. Толковый… Слыл вундеркиндом. Короче, рано поступил в Гарвард, с успехом его окончил. Сейчас он консультант нескольких научных институтов. И вообще фанатично предан родине… И этот его фанатизм, как ты понимаешь, для нас с тобой представляет своеобразную опасность.

– Говорят, Хант однажды заявил, будто не пощадит собственных отпрысков, если заподозрит их в измене. Ты слышала об этом?

– Может быть, и не пощадит, потому что у него их вообще нет. Да и жены, кстати сказать, тоже.

– Вот это обстоятельство, моя дорогая, – глаза адвоката загорелись, – мы можем использовать против Ханта. Похоже, это его ахиллесова пята. Чутье подсказывает мне, что наш великий патриот не обладает высокой нравственностью. Да и вообще, уж не гей ли он?