– Да! – подскочила Сонечка, конечно же споткнувшись о стоящий рядом чемодан.
– Я Алла, – сказал «Карлсон», – пошли. – И… пошёл, не дожидаясь ответных реплик, расшаркиваний и всяких там: «Как дела?» – «Прекрасно! А у вас?» – «А у нас в квартире газ. А у вас?» – «А у нас нет утюга. Вот»…
Схватив чемодан, Соня потрусила за невысокой, плотной, но не толстой, коротко стриженной и невероятно спокойной женщиной.
Она уложила Сонину поклажу в багажник новёхонькой «Мазды», села за руль, абсолютно ровным голосом сказала: «Пристегнитесь» – и… начала движение. Иначе не скажешь. Как начала, так и продолжила. Два квартала прямо, один – наверх, ещё один – направо. Ни слова, ни полслова. Она просто ОСУЩЕСТВЛЯЛА ДВИЖЕНИЕ.
Наконец добрались до места. И в полнейшей тишине проследовали из гаража в дом.
К ним навстречу вышел высокий, некрасивый, но чем-то сразу располагающий к себе мужчина. «Соня. Валера», – констатировала Алла. Ни кивка головы, ни привычных жестов рук. Сказала два слова в пространство. «Соня» и «Валера». И ушла. Просто молча поднялась по лестнице и скрылась из вида, оставив едва друг другу представленных незнакомцев наедине.
* * *
Как-то на утренней врачебной конференции Соня шепнула Джошу, что ей надоело стирать колготки в раковине, покупать новые вещи взамен испачкавшихся и чувствовать себя идиоткой, сидя в «общепароходской» прачечной за углом, ожидая, когда «заглохнет дизель на нижней палубе». Он не понял, что такое «стирать колготки в раковине» и «общепароходская». Но Соня объяснила, что это примерно то же самое, что ему стирать носки в тазике на ступенях перед State House’ом. Это был тот редкий случай, когда Джош буквально заржал, как мустанг. А почти успокоившись, спросил: «В знак протеста, что ли?» Пришла Сонечкина очередь быть мустангом. Но дотянуть удалось только до козы с «нечеловеческим голосом». «Нет, блин! Чтобы чистые были!» – смогла она выдавить в конце очередного приступа блеяния.
Если бы дело происходило в Москве – их выгнали бы нахрен из конференц-зала!
Потом, уже на перекуре, Сонина душа продолжила плакаться в пижаму Джоша о том, как ей надоело жить в гостинице. Если у вас в пользовании никогда не было красивого мужского тела с чистой большой душой, вы не поймёте, как это прекрасно – плакаться в пижаму. В рабочую ли, в домашнюю ли – не суть важно. Ключевая сентенция: «плакаться в мужскую пижаму».
«Но… Стоп! Моя душа сейчас далеко. Делает в Копенгагене татуировку на своём теле. Получается, что плачусь я как бы не совсем Джошу…»
