— Вот хорошая песня! — сказал Кеша, пряча зевок. — А!
Он лежал у раскрытого окна и мечтательно слушал плавные голоса, прикрывшись простыней по грудь и закинув руки под голову, где вместо подушки лежало комом его пальто.
— Как она называется? — спросил он, повернувшись на бок.
Алимджан не ответил, набирая воздух в развернутую грудь.
Кеша присел на раскладушке, выглянул в окно. По листьям деревьев скользили капли. И срывались. А утреннее небо лучилось, как голубое стекло.
— Эй! Разве ночью дождик шел? — серьезно удивился Кеша, щурясь.
Алимджан опять не ответил, не то пританцовывая, не то шагая под полечку или под марш. Наплясавшись, он ткнул пальцем кнопку магнитофона и рухнул на диван, лицом вверх. Вся стена над диваном была увешана флажками и дипломами: «За первое место». Они окружали этот самый плакат, на котором Адольф Спивак призывал любить свое тело.
— А это какой такой Адольф?
Алимджан дышал, закидывая ноги за голову. Наконец прогудел самое длинное «х-а-а-а-а» и сказал:
— Песня называется «Когда я счастлив». Дождя не было. Спивак — врач нашей команды. Что еще вас интересует, дорогой гость?
— А листья-то мокрые. Почему?
— Я полил, пока вы дрыхли. Свежий воздух и глубокое дыхание способствует форсированному обмену веществ.
Кеша засмеялся и как бы подбил цитату:
— Адольф Спивак!
— Умные молчат и действуют, а лентяи болтают, теряя свое здоровье.
— Адольф Спивак!
— А ну, потри!
Алимджан перевернулся на живот.
— Сейчас.
Кеша вскочил, сунул ноги в сапоги и, вышмыгнув из комнаты в своих длинных, болтающихся трусах, загромыхал по коридору. Когда он вернулся, Алимджан уже завязывал галстук перед зеркалом, и наяринский лесничий еще откровенней залюбовался им: белая рубашка, узкий пиджак.
— Какой ты метатель молота? Артист!
— Я учусь в педагогическом, — сказал Алимджан.
— А с чего живешь?
— Стипендия… Мама и сестренка в колхозе…
— Сестренка? — оживился Кеша. — Сколько лет?
Алимджан дал гостю подзатыльник.
— До кишлака двести километров.
И скользнул глазами по несуразным сапогам, которые присел натянуть Кеша, наматывая на ноги портянки и говоря:
— Продам дом — куплю пиджак, такой же, как у тебя. Одевай свое тело!
— Продашь дом?
— А что мне с ним делать? Слушай, устроим сегодня новоселье? Позовем девушек… Педагогический — это же одни девчата… А?
— Какое новоселье? Ты же продаешь дом!
— А мы никому не скажем. Ну? Хата пропадает… Так, кажется, говорят?.. Я читал.
— Можно подумать, что ты приехал не за домом, а порезвиться.
