Мы подходим к нему носом, целясь в середину корпуса. Наконец, зрители не выдерживают и бросаются прочь. Может быть у противоположного борта стоит шлюпка? Или трап перекинут к соседу? От нас не видно. Мы сближаемся почти до касания, плавно обнуляя скорость, а затем начинаем разгон назад. Вторая модель лодки пятится значительно охотней -- над ней поработали настоящие моряки. А вот управляется всё так же плохо. Ну да нам и не нужно петлять.
Для зрителей дельфин заложил мину и уходит. Вот расстояние приближается к нужным мне пятидесяти метрам.
- Степан Осипович! Извольте приготовиться к выстрелу!
- Уже готов, Пётр Семёнович.
- Пли!
Вода впереди знакомо вскипает и торпеда уходит, оставляя мощный пузырящийся след. Отклоняется чуть вправо, но на такой дистанции мимо цели не пройдёт. А мы тоже удаляемся от места взрыва, налегая на педали изо-всех сил. Не так уж много успели спятиться -- метров двадцать всего побежали и тут перед нашими глазами возник могучий баобаб взрыва. В воздух столько всего взлетело, что я тут же нырнул кормой вперёд. Не понял, в какой момент догнала нас взрывная волна -- это всё произошло одновременно. Но шлепки по воде от падающих предметов различались ещё несколько секунд. Мы тут же перестали налегать и вскоре снова выглянули. Жертвы нашей на месте уже не было, а пара соседей заметно кренились. Кажется, перепало и им.
Впервые мне удалось наблюдать действие собственного детища. Страшноватенько, признаюсь.
- Так что, Пётр Семёнович, с победой.
- Взаимно, Степан Осипович, взаимно. Идёмте однако искать встречное течение.
- Как прикажете.
Мы уже под водой. Выходим прямиком на середину пролива и последний раз оглядываемся по сторонам. В городе наблюдается какое-то оживление. Северный ветер отлично чувствуется -- слышно его действие на мембраны передних звукоуловителей. Винты остановлены и я осторожно настраиваю лодку на минимальную отрицательную плавучесть. Пассивно погружаемся, каковое действо чаще всего определяют словом "тонем".
Десять метров. Ещё светло, хотя поверхность воды уже не выглядит как что-то определённое. Мутно.
Двадцать метров. Сумерки.
Тридцать метров. Густые сумерки.
Сорок метров. Глубина перестала возрастать. Вверху светлее, чем внизу, но ничего кроме этого различить мы не способны. Шторм всё настолько перебаламутил, что говорить о какой-то прозрачности я бы не решился.
- Мы не движемся, Пётр Семёнович?
- Относительно воды -- нет. Но сама вода несёт нас на север в Черное море. Часа четыре никаких развлечений, корме слежения за глубиномером, предложить вам не могу. Сам же я, с вашего позволения, вздремну.
