- Как же вы будете проводить наполнение дыхательного мешка, если заснёте?
- Я так много времени провёл с ним, что управление клапаном стало у меня рефлексом. Готовился ведь и к многосуточным походам. Тренировался, сживался. Вот и пригодилось.
- А отчего мы перестали погружаться, позвольте спросить?
- Встречное течение имеет более высокую солёность, отчего вода в нём плотнее. Разница в абсолютном исчислении невелика, но наш корабль очень чувствителен к подобным изменениям, когда хорошо уравновешен.
Забавно, знаете ли, давать объяснения человеку, который сам изучал это явление. Немного позднее, как я понял. Потому что в данный момент о нём не знает.
- А почему мы не помогаем движению, позвольте полюбопытствовать? - неугомонный он всё-таки. Хотя, только что ведь впервые в жизни провёл успешную атаку с подводного корабля.
- Потому что не только ничего не видим, но и не имеем представления о том куда двигаться. Всплывать для ориентации -- значит попадать во встречное течение и терять много времени. Кроме того, сам процесс всплытия должен быть плавным, потому что в крови у нас растворяется азот -- мы ведь под давлением пять атмосфер. Так уж наша лодка устроена. И от этого азота кровь должна избавляться постепенно, чтобы не вскипела. Я не помню точных значений, но при подъёме на каждые двадцать метров станем по часику оставаться на достигнутой глубине. И будем уповать. И на то, что течение нас об скалу не ударит, и что кровь не закипит.
Ну вот, вроде, угомонился.
***
- Пётр Семёнович, четыре часа прошло, - протяжный зевок в загубник. Да уж, досталась Макарову вахта. Кажется, подобный вид пытки называется сурдокамерой. Это когда тишина и ничего не происходит.
Будь я один -- спал бы, наплевав на возможные опасности. Всё равно ничего с ними не поделаешь.
Смотрю на глубиномер -- сорок пять метров. Ничего страшного. Даю самый малый ход курсом на север и, поднявшись до тридцати метров, выхожу на горизонталь. А тут куда как веселей. Вода заметно прозрачней и виден не только нос лодки, а даже какая-то перспектива открывается. Так и идем черепашьим шагом. Всё-таки на душе спокойней, если уверен, что не влепишься ни во что с неизвестной скоростью. На всякий случай выдерживаем это режим полтора часа. Это я после Батумского похмелья осторожничаю, подозревая, что меня тогда прихватила кессонка. Ещё полтора часа на двадцати метрах и столько же на десяти. Подумал немного -- и ещё на полчаса задержался на пятиметровой глубине. Ну и всплываем. А где берега? Куда нас вынесло-то.
