— Кто вы? — спросил он.
— Мотя, — растерянно сказала женщина и опустилась перед ним на колени. Это была Матрена Митрофановна Степук — жительница деревни Первая Слободка. — Жи-ив?!
Осторожно расстегнула ворот его гимнастерки. Попробовала снять, но мокрая от крови гимнастерка в некоторых местах присохла к телу. Попыталась разорвать ее…
Девятов вскрикнул.
— Потерпи, родной, — ласково прошептала Мотя, — могут услышать. — Она стала потихоньку заворачивать гимнастерку, нежно дуя себе под руки, будто так можно если не унять, то хотя бы ослабить чужую боль. А завернув, ужаснулась. — Как же они тебя?!
Девятова поразили эти испуганные глаза. Мотя сдернула с себя косынку, попыталась обвязать простреленную грудь. Косынка оказалась короткой.
— Я сейчас…
Мотя, не разгибаясь, вошла в рожь и вскоре появилась с сорочкой в руках. Привстала, беспокойно огляделась и торопливо начала рвать ее. Потом осторожно принялась пеленать окровавленное тело. Ее худое, милое лицо, на котором от выстраданного и пережитого легли преждевременные морщинки, разрумянилось, покрылось капельками пота. Перепеленав, устало разогнулась, хотела что-то сказать и вдруг замерла, прижавшись всем телом к Девятову.
Ветер донес звуки шагов, чужую речь.
— Тебе здесь оставаться нельзя, — прошептала она, когда все стихло. Подсунула под мышки бойца руки, попробовала его тащить.
В глазах Девятова небо сделалось огненным, лицо Моти тоже запылало, и он потерял сознание…
Очнулся нескоро. Лежал на одеяле, рядом увидел автомат. Вместе с Мотей теперь стояли еще две женщины, скорбно смотрели на него.
Заметив, что боец наконец открыл глаза, Мотя просветлела лицом:
— Что, родной?
— Мешок, — высохшими до шуршания губами прошептал Девятов. — Где мой мешок?
— А его возле тебя не было, — растерянно сказала Мотя.
— Поищите, мне без него никак нельзя…
Мотя моргнула и поспешно встала.
Все трое, не разгибаясь, вышли из кустов.
Девятов терпеливо ждал. Прошло, наверное, с час. Хотя в его положении, когда не было сил молча сносить страшную боль, и мгновение могло показаться вечностью. Со стороны деревни послышалась стрельба. Навязчивое беспокойство овладело бойцом: «Уж не Мотю ли?..»
Поднялось над головой и медленно стало сползать в сторону солнце, а ее все не видно. Без Моти Девятов был беспомощен и потерян.
Она появилась, когда небо стало чернеть, густой тенью налились кусты. В руках держала вещмешок и еще какой-то узелок.
— Заждался, наверное, — сказала виновато. — Немцы мешали… — Мотя положила рядом с Девятовым вещмешок. — Вот, брат нашел в поле, недалеко от забора… — Присела, стала разворачивать узелок. — Я тут поесть тебе принесла, попить…
