ОТ ГИМРИНСКОГО УЩЕЛЬЯ ДО АХУЛЬГО
Подробности прыжка Шамиля из башни и бег его по «коридору смерти» быстро стали известны в горах. Правда об этом удивительном случае переплеталась с вымыслом, рассказы обрастали новыми подробностями. Горцы, ставя превыше всего отвагу, понимали, что в лице Шамиля они имеют человека, который может занять место погибшего Кази–Магомеда. Но, как говорится, пока суд да дело, пока Шамиль понемногу излечивался от своих ран, в ауле Корода имамом был избран Гамзат–бек. Некоторые исследователи полагают, что это будто бы сильно задело Шамиля. Возможно, что его смущали и некоторые действия Гамзат–бека. Непонятно было, к примеру, почему в то время, когда мюриды и Кази–Магомед насмерть бились в Гимринском ущелье (в 1832 году), Гамзат–бек не пришел им на помощь, а раблюдал бой с горы Нарат–меэр. Почему одних ханов и беков он преследовал, а другим потворствовал? Вероятно, непоследовательность действий второго имама привела к тому, что и среди избирателей в Короде не было единодушия в оценке действий Гамзат–бека.
Дисциплинированный и умеющий не только учить, но и учиться, не только командовать, но и подчиняться, Шамиль после выздоровления решил отправиться к Гамзат–беку. Но до того, как явиться к новому имаму, он стал наводить «порядок» у себя в Гимрах.
Однажды он застал группу женщин, которые с открытыми лицами и ногами грелись на, солнце. Упрекнув их в «бесстыдстве и разврате», он прошел дальше в «холодную баню», куда имел обыкновение ходить на молитву. Ту же картину застал Шамиль, возвращаясь с омовения. Увидя его, женщины стали расходиться, но одна из них осталась сидеть на месте. На нее посыпались удары. Женщина стала звать на помощь. Прибежал ее муж. С Шамилем он ничего не мог поделать, пришлось обратиться к мулле. Тот вызвал аульского судью и потребовал наказать виновника. Но Шамиль так настоятельно убеждал муллу и судью, что те в итоге изменили своё мнение и двадцать палочных ударов присудили мужу, «распустившему жену». После этого случая и мюриды в Гимрах поняли, как тверд Шамиль в своих убеждениях. Но противников шариата все равно было много в ауле. На рассвете другого дня Шамиль застал в молельне большую толпу, которая веселилась и подтрунивала над отсутствующими мюридами. Шамиль обнажил кинжал и с криком ворвался в молельню. Толпа в страхе разбежалась. Гимринцы пожаловались старшине аула — бегаулу. Тот не то просил, не то требовал, чтобы Шамиль заплатил за бубен, который разрезал кинжалом на куски.
