По обеим сторонам узкого ущелья стояли войска. Боясь угодить в своих, никто не стрелял, действовали холодным оружием. Шамилю казалось, что свобода близка. Но неожиданно навстречу выбежал какой‑то смельчак в бурке и папахе и выстрелил в него с расстояния около 10 шагов. Вероятно, рука его дрожала: не попал, снова двинулся на Шамиля. Будущий имам нанес удар шашкой по голове нападавшего, но тот подставил руку, замотанную буркой, и спасся. Шашка взлетала и падала, но каждый раз удачно для врага. В какой‑то момент Шамиль изменил направление удара, будто собирался полоснуть по телу. Противник отвел руку с буркой, и это погубило его. Шамиль опять побежал по ущелью. На его пути снова стал противник, на этот раз офицер. Он вышел на тропу и, чуть повернувшись боком к приближающемуся, стал ждать. Когда Шамиль поднял шашку над головой, офицер внезапно сделал выпад левым коленом вперед и всадил штык ружья в грудь. Для Шамиля вокруг все зашумело, закричало, чтобы в тот же миг замереть. Увидя, что убил человека, офицер инстинктивно выпустил винтовку из рук. Но тут случилось непредвиденное. Шамиль каким‑то чудом вытащил штык из груди, а затем ударом приклада свалил противника.
На пути горца более никто не становился. Но сзади кто‑то бросил тяжелый камень. Удар пришелся по плечу, и бегущий чуть не упал на тропу. В это же время залп из ружей многократно отозвался эхом в горах. Пули просвистели где‑то выше Шамиля. Раненое легкое клокотало в груди, силы покидали его. Еще несколько усилий — и Шамиль повернул влево. Он почти остановился и хотел прилечь, но услышал позади себя топот. Взгляд назад. Что это? Шамиль смотрел и не вериА своим глазам. К нему бежал гимринский мудун. Оказалось, вслед за Шамилем и он выпрыгнул из башни и бежал за ним, как тень, и это спасло мудуна.
Ночь провели в кустах. Голод и сквозная штыковая рана в груди мучали Шамиля. Он часто терял сознание. С рассветом беглецы поплелись в сторону Унцукуля, так как в Гимрах находились царские войска. Но в Унцукуле Шамиля не приняли. Мало того, по требованию аульской власти кунак отвел его в молельню, находящуюся далеко за селом.
«Его не оставили бы и там в покое, — писал впоследствии личный секретарь имама Мухаммед–Тахир ал–Карахи, — если бы унцукульцы не рассчитывали на его скорую смерть» Но Шамиль выжил. Через много лет губернатор Калуги генерал Чичагов спросил у Шамиля о штыковой ране, полученной в 1832 году в Гимринском ущелье. Когда, они уединились в кабинете генерала, Шамиль обнажил себя до пояса. Выше правой лопатки губернатор увидел большой рубец. Каково же было удивление Чичагова, когда на теле Шамиля он насчитал следы еще 22 ран, полученных в разные годы, в разных боях.
