Яков улыбнулся. На пустынной дороге, вошедшей уже в пограничную зону, никого не было. Не выпуская из рук вожжей, он наклонился и поцеловал жену.
— Жилье нам дорожное управление даст, — сказал Яков. — Работать буду хорошо, и обстановку заведем.
— Яша, долго дорогу строить? А то построите — и работы не будет?
— Пока все горы на камни не изведем, все будем строить. В одном месте наладим, в другом — селевые[9] воды путь размоют. Там уладим, в третьем месте подпорную стену в пропасть снесет. Горы живут, дышат, так просто человеку не даются. Да и караваны, фургоны, машины без устали дорогу бьют: где камень вывернут, где ям наковыряют. Не отремонтируй вовремя — через год не проедешь...
Яков соскочил с телеги, помогая коню, зашагал рядом, чувствуя, что Ольга втайне любуется его силой.
— Вон в тех отщелках мы с батяней уголь из клена жгли! — указал он. — А там вон на дрова арчу[10] рубили...
Мерно мотает головой конь. Подталкивая телегу, Яков смотрит вниз на дорогу, которая каменным ручьем течет под ногами.
— Ай потеряли что? — встревожилась Ольга.
— Нет, не потеряли, — со вздохом отозвался Яков. —
— Дорогу эту батяня строил. Все кажется: подниму голову, увижу его. То вроде он в карьерах гравий берет, то булыжины отбивает...
Якову и правда казалось, что вот еще поворот, и он увидит группу загорелых ремонтников, среди которых окажется его отец.
— Но, милый! — отворачиваясь от Ольги, чтобы она не видела его лица, прикрикнул на коня Яков.
Подъем становился все круче. Теперь с телеги сошла и Ольга. Покрикивая на лошадь, Яков подталкивал трешпанку. Ольге помогать не разрешил: и без того тревожился, не слишком ли утомительным будет для нее этот поход. А она все шла, с улыбкой посматривая на мужа.
— Тяжело, Яша?
— Ничего, заберемся!.. По дауганским вилюшкам не то что телеги, ганджинские фургоны ходили! Два коня — в дышло, два — на пристяжке! Только успевай камни под колеса подкладывать!
Знакомый вид гор, чистое небо, на котором еще не было признаков обещанной бури, постепенно вернули Якову душевный покой.
С каждым поворотом дороги перед ним открывались все новые, с детства знакомые места. Он узнавал их, радуясь узнаванию, показывал Ольге то на свесившуюся над обрывом арчу, то на желтоватую осыпь обвала, вспоминал названия троп, ущелий, карнизов.
Наконец из-за поворота выплыла поднявшаяся к поднебесью, протянувшаяся на десятки километров горная гряда Асульмы. Словно гигантские мамонты, прижавшиеся друг к другу, подняли горы к небу каменные лбы, вытянули в долину лапы, опустив между ними хоботы, да так и застыли, став на страже старинной крепости Сарма-Узур, где жил и властвовал грозный предводитель древнего племени Асульма. Крутые ущелья и тропы, отвесно спускавшиеся в долину, рассекали горы на высокие башни, похожие у подножий на бивни мамонтов.
