На самом деле крем ничего не облегчал, а смесь нисколько не помогала. Но надо же было медикам как-то себя успокаивать при процедурах, болезненных для пациента.
— Мама! — заорал Симеон, когда игла Т-образного сечения проткнула кость.
И кусал себе руку, пока к игле подсоединяли шприц и набирали в него спинномозговую жидкость.
— Ну как оно, нормально? — спросил Барт, когда медсестра помогала Симеону лечь.
— Зашибись, — ответил мальчик. — Я пожалуй вздремну, Барт.
Бартельми присел на корточки, склонившись к самому лицу брата.
— До завтра, — шепнул он ему на ухо. — Я принесу твои книжки.
— Вы поосторожнее, месье, существует опасность заражения, — предупредила медсестра.
— А? Он заразный?
Барт поспешно отстранился. У Симеона вырвался слабый смешок.
— Да не я, болван. Ты!
Из-за лейкемии сопротивляемость к инфекциям у Симеона была очень низкой.
— Oh, boy! — облегченно вздохнул Барт.
Пау-вау состоялось на следующее утро прямо в палате. Профессор Мойвуазен, молодой врач, медсестра и санитарка, которым предстояло вплотную заниматься Симеоном, некоторое время просто болтали с ним.
— Ладно, — сказал наконец профессор, взглянув на часы. — Подытожим, что нам известно о твоем состоянии, Симеон. У тебя острая лимфобластная лейкемия. Пусть эти слова тебя не пугают. Чаще всего именно эту форму лейкемии мы здесь и лечим, и у нас очень высокий процент ремиссий. Однако мы стартуем в невыгодном положении, поскольку у тебя не такой уж большой запас сил.
— Вы имеете в виду мою худобу? Она как-то связана с лейкемией, или одно от другого не зависит? — спросил Симеон, не в первый раз удивляя медиков непринужденной грамотностью речи.
— Ты худой, потому что такая у тебя конституция. Но это не должно тебя смущать. У худых людей часто очень высокая сопротивляемость.
— Это точно, — подтвердила добродушная санитарка. — Вот мой Винсент уж до того тощий, а никогда не болеет. Даже насморка не бывает.
— Благодарю вас, Мария, — сказал Мойвуазен с не совсем искренней улыбкой. — Так вот, мы все это обсуждали с Жоффре…
Молодой лысеющий врач, который делал пункцию, кивнул Симеону.
— …и думаем, что ты, пожалуй, сможешь в этом году сдавать экзамены. Во всяком случае, мы — Жоффре, Эвелина, Мария и я — сделаем все, чтобы поставить тебя на ноги к середине июня.
У Симеона слезы навернулись на глаза. Однако он видел, что в этой оптимистической речи возможность окончательного выздоровления не рассматривается. Профессор Мойвуазен вообще избегал слова «выздоровление».
