— Я не собирался этого делать, — сказал Куан. — Он был зол еще до того, как я привлек его внимание.
— Он может быть сильным врагом.
— Мне не нужны враги.
— Вы только что создали одного.
— Но я не задержусь в вашей прекрасной стране, мастер Леонардо. Скоро я возвращаюсь в край, где ваш красивый язык не звучал никогда.
— А где это?
— Разве вы не беседовали с мастером Тосканелли? — удивился Куан.
— О чем?
— А, — сказал Куан, словно в этом и заключался ответ.
— Откуда вы знаете маэстро? — поинтересовался Леонардо.
— Мы с мастером Тосканелли какое-то время переписывались. Обменивались книгами и кое-какими полезными сведениями. Я бывал в ваших землях довольно регулярно и, должен сказать, получил немалую выгоду от торговли со многими вашими княжествами, хотя торговля и не истинное мое призвание.
— Что же тогда?
— Я путешественник, искатель знаний, как ваш знаменитый Марко Поло. И инженер, как вы, мастер Леонардо. Маэстро добрый доктор говорил мне о вас.
Леонардо поразило, что Куан так близко знает Тосканелли, потому что только самые близкие люди называли его «добрым доктором».
— Нам суждено было встретиться, — продолжал Куан.
— А… И вы узнали об этом предначертании, «вспомнив» наше будущее? — спросил Леонардо.
Куан чуть склонил голову и улыбнулся.
— И куда вы теперь собираетесь? На родину?
— Это зависит от маэстро и от посланника святейшего султана Вавилонии, Деватдара Сирийского. Он тоже здесь, на приеме.
Куан указал на человека в тюрбане и сшитом по последней флорентийской моде костюме, которого Леонардо приметил еще раньше. Симонетта как раз представляла его молодому кардиналу. Куан засмеялся:
— Его преосвященство и Деватдар — полные противоположности.
— Что правда, то правда, — согласился Леонардо.
Когда Куан направился к помосту, где сидели Симонетта, кардинал и Никколо, мальчик оставил их и через всю залу перебежал к Леонардо.
— Пойдем, ты должен взглянуть на танцоров! Они такие легкие и прекрасные, будто сильфы. Того и гляди, взлетят.
— Судя по тому, что рассказал мне Сандро, ты довольно уже успел насладиться красотой для одной ночи.
Никколо потупился.
— Ты хочешь остаться один, маэстро?
— Возможно — на время.
— Ты все еще грустишь, мастер?
Леонардо улыбнулся мальчику и сжал его плечо.
— А ты… ты все еще боишься?
— Мне будут сниться кошмары про этого растерзанного мальчика. Но сейчас мне надо не думать об этом.
— Практичная философия.
— Именно. И тебе также не нужно думать о своей…
Но тут вдруг появилась Симонетта.
