— Кажется, в христианском мире книги добывать труднее, — заметил Куан, с улыбкой глядя на Симонетту. — Я упомянул эту книгу лишь потому, что в ней приводится система, похожая на мою. «Божественная риторика» дает возможность присутствовать при Распятии и пережить его.
— Но надо быть очень осторожным, потому что церковь почитает подобные книги спорными, — вмешался подошедший к ним молодой кардинал. Похоже, он особо заинтересовался Симонеттой, потому что встал рядом с ней. Сандро вежливо отступил, но лицо его вспыхнуло. — Многие наши ученейшие теологи считают подобное предполагаемое вторжение в божественные области ложными, пустыми фантазиями, а эти духовные упражнения, как их называют, — немногим лучше, чем суеверная болтовня. Если эти братья правы, то ваше представление — само по себе ересь.
Куан поклонился кардиналу.
— Это было бы огромным несчастьем, ибо тогда те, кто предшествовал мне, тоже стали бы известны как еретики: святой Фома Аквинский, милосердный целитель Августин.
Легкая насмешка и ехидное выражение, на миг тронувшее каменное лицо Куана, не укрылись от Леонардо — и от кардинала тоже.
— Кощунственно даже делать подобные сравнения, — сказал он. — У вас грешная душа, синьор, и я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы в будущем вам не удавалось столь свободно отравлять наш христианский источник.
Симонетта коснулась руки кардинала.
— Вы не так поняли Куана, ваше преосвященство. Он достойный человек, он радеет за Христа и заслуживает похвалы. — Она потянула его в сторону. — Не будете ли вы так добры составить мне компанию на некоторое время?
Кардинал коснулся книги, которую держал в руках Леонардо.
— Мне страшно за вашу душу, синьор художник. Она подвергается ужасному искушению.
И он ушел с Симонеттой.
В зале сильные слуги ловко сдвигали вместе секции танцевального помоста, украшенного гобеленами, статуями, со скамьями для знати. Запели рога, и на помосте появились танцоры — мужчины и женщины в откровенных костюмах персикового цвета.
Гости расступались перед Симонеттой и кардиналом. Они заняли свои места, и труппа поклонилась им.
— Идем посмотрим, — сказал Никколо Сандро.
Тот, явно расстроенный, извинился перед Леонардо и Куаном.
— Ваш друг, кажется, целиком пленен прекрасной дамой, — заметил Куан.
— Это его крест, — отозвался Леонардо.
— Кстати, о крестах, — сказал Куан. — Не хотите ли вернуть мне ту книжку, чтобы не навлекать на себя кардинальский гнев?
— Едва ли такого человека можно считать достойным служителем Христа, — против воли улыбнулся Леонардо, — но зачем вы злили его?
