Лонгин понял, что слишком отвык от людского коварства. Любая утонченная интрига, минимальная предосторожность в мышлении — и он уже обманут. К уловкам скользких умов надо привыкать заново, видеть притворное смущение и фальшивые, продуманные напоказ мысли.
Мнемокогнитор подозвал ближайшего стражника.
— Искать невысокого, легкого в беге человека. Он служит в этом доме, зовется Титом. Скорее всего, сейчас скачет вон из города. Еще он кудрявый и разбил правое колено. Правое! — Лонгин вдруг сообразил, что стражник, он ведь знает этого Тита, во всяком случае, львиные головы на панцире видели эту физиономию.
Друг? Собутыльник?
Прежде чем рука Лонгина начала движение к мечу, мнемокогнитор сообразил, что стражник не будет вступаться за слугу из чужого дома. Кто он ему?
Полегче с погоней, можно вылететь на дорогу, сказал себе Лонгин.
Но темп нельзя терять, иначе всё начнет расползаться под руками. Супруга главы муниципии — следующая на очереди.
Это была маленькая, уютная комната. Здесь принимали самых доверенных гостей, веселились в узком кругу и думали о будущем. Подлинное сердце дома. Дневное обиталище семьи с фресками из жизни лесных богов.
В центре комнаты сегодня располагалось старое кресло на высоких ножках, больше похожее на ложе. Он лежала, очень бледная, а муж держал её за руку.
Супруга главы муниципии слишком уважала яды, чтобы уйти из жизни каким-то другим способом. И сейчас в руках у неё была пустая бутылочка зеленого стекла.
Комната стала заполняться людьми, Лонгин расслышал позади себя в коридоре торопливую ругань начальника стражи.
У супругов не было под рукой оружия или хоть чего-то опасного для жизни мнемокогнитора.
— Почему? — Лонгин двумя пальцами взялся за янтарную сережку умирающей.
— Тварь, ненавижу, — Гемина шептала чистую правду. Но из-за чего питать такое жгучее отвращение к человеку, не появлявшемуся в Метрополии больше ста лет?
Она чувствовала приход новой кровавой волны. Очистительные казни, обновление сродни проскрипциям Потита, которые он устраивал раз в тридцать лет. В её уме поселился безотчетный ужас грядущих казней. И, в придачу, война. Это значит армия. Казармы и походы. Все эти слова оказались ненавистны её сердцу. И сыновья, у неё растут три сына. Они бы пошли воевать по собственной воле, только мать не хотела этого больше всего на свете.
И вот к ним в город, практически в их дом прибывает ужас прежних времен, умытый кровью легендарный сыскарь, проклятый небом интриган. Гемина всё продумала уже несколько недель назад, нашла, чем привязать к себе Тита, запаслась новыми ядами.
