При таких обстоятельствах он долго не протянет. Самоконтроль должен был стать его вторым именем. Но она, черт возьми, поставила это под вопрос. Больше этого не случится. Не сегодня.
Поднявшись из кресла, он прошел через гостиную в кухню, чтобы заварить себе кофе. До рассвета оставалось еще несколько долгих часов, а мысли о ней не приведут его туда, где он должен быть. Он позвонил Джонни Рамосу, пареньку, который работал на Стил Стрит в гараже в Коммерс Сити, вызвав приглядеть за ней до конца ночи. Завтра утром убийство Теда Геррети будет во всех газетах, но они с Мики вытащат его на улицы уже сегодня, чтобы посмотреть, растрясет ли эта новость хоть кого-то, помнит ли кто-то дело Трейнора — чтобы попробовать отыскать Рея Карпера. Мики ничего не слышал о смерти Карпера, так что вполне могло статься, что старик все еще болтается где-то по округе. Хокинсу также было необходимо вернуться в Ботанический сад. Порыскать немного — посмотреть, что там можно найти.
Пятнадцать минут спустя он наполнил большую бумажную чашку крепким черным кофе и одел сверху пластиковую крышку. Он сменил футболку на узкую серую борцовку с китайским иероглифом «Отымей меня», вышитым шелковыми нитками на груди. Надел джинсы, такие свободные, что они едва держались на бедрах, и свои любимые двухсотпятидесятидолларовые краденые кроссовки «Найк». Сам он их не крал, но купил у парня, который именно так и поступил — они сошлись на пятидесяти баксах за штуку.
Катя застонала, и он подошел, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Он глотнул кофе, потом опустился на колени рядом с кроватью и положил ладонь на ее лоб. Кофе был горячим, чертовски горячим, как и она — но то был не лихорадочный жар. Он оглядел ее тело. Влажный блеск пота покрывал ее кожу от задней стороны икр к нежным впадинам коленей по бедрам и потрясающему изгибу ягодиц.
Он хотел съесть ее, прижаться ртом к розовым ноготкам на пальцах ног и продолжать без остановок. Вместо этого он отставил кофе в сторону, поднялся и надел наплечную кобуру. Изрядно поношенная черная кожаная куртка легла сверху.
В ожидании Джонни он посмотрел на часы, потом позволил взгляду скользнуть по ее телу и порванному, запачканному платью. Он мог бы одеть ее в одну из своих футболок, но, видит Бог, просто не доверял самому себе. Это была адская мысль, наверное, худшее признание за всю ночь. Он никогда бы не смог воспользоваться ее состоянием, но грань, за которой он попытался бы соблазнить ее, была совсем близко.
