Большое путешествие Марселино | страница 34

А сверчок по-прежнему пел. И Иисус сказал:

— Продолжай…

— Почитай отца и мать, — ответил Марселино.

— А эту заповедь ты исполнил?

— Так у меня же нет ни папы, ни мамы, — немедленно отозвался мальчик.

— Но есть монахи, которые тебе даны вместо родителей, — напомнил Иисус.

Марселино опять замолчал, вспоминая, сколько раз он разыгрывал братьев, вот недавно только брата Хиля стулом напугал, а потом всех — той историей с крестьянином, не хотевшим слушать проповедь…

А сверчок всё пел.

— Ну-ка, назови ещё какую-нибудь, Марселино, — подбодрил его голос.

— Не убий, — вспомнил мальчик.

И немедленно представил себе всех мелких зверюшек, которых убивал, и испугался. А тут ещё следующая заповедь, про воровство… её он просто решил пропустить, потому что воровал много — и для себя, и для Самого Иисуса.

Снова запел сверчок, и снова раздался голос:

— Ты продолжай.

Мальчик пропустил заповедь, которую не хотел упоминать, — но следующая оказалась не лучше:

— Ещё врать нельзя.

Ну да, не врал он! Почти каждый день. И братьям, и Мануэлю, когда рассказал, что весь монастырь — его… Даже самому Иисусу он и то врал.

Он молчал и слушал, как поёт сверчок, пока Иисус, — а Он знал, о чём думал Марселино, — не сказал ему:

— Скоро ты выздоровеешь, а пока подумай о нашем разговоре, хорошо?

Тут как раз вошёл брат Кашка, тихо-тихо, на цыпочках, боясь разбудить ребёнка, если вдруг тот спит. А Марселино ответил Иисусу:

— Обязательно подумаю, и убивать больше не буду, и врать не буду, и чужого брать тоже, а когда снова полезу наверх, всё-всё Тебе расскажу.

Испуганный брат Кашка увидел, что Марселино разговаривает с пустым пространством у окна. Он немедленно подбежал к больному, уложил его, хорошенько укрыл и пощупал лоб и руки. А потом так же быстро вышел из кельи.

Брат Кашка бегом пробежал весь длинный коридор, хотя при его полноте это была нелёгкая задача.

Наконец он постучался к настоятелю, ворвался в келью и, отдуваясь, сообщил ему дрожащим голосом, в котором слышались слёзы:

— Отче, мальчику хуже — температуры-то нет, но зато он говорит сам с собой, как будто бредит!

На дорогу, по которой шли и шли Марселино и Ангел, опускался туман. Ангел продолжил разговор:

— Тогда тебе уже мало оставалось быть на земле…

Марселино улыбнулся:

— Как только братья разрешили мне вставать, я полез наверх к Иисусу…

Постепенно темнело, но Марселино было всё равно.

— С тех пор ты изменился, Марселино. Помнишь?

— Да, — ответил мальчик. — Братья говорили, что это у меня солнечный удар после приключения с курами…