— Ничего не скажу.
— И не надо, — отрубил Денис. — Пусть подозрение падает на Галину, ведь она призналась, что брала браслет.
— Это провокация, — продолжал упорствовать Саша. — Ничего она не брала!
— Еще как брала. Другое дело, что, налюбовавшись им, Попова положила украшение на место, а ты видел ее манипуляции.
— Да, видел! И могу подтвердить, — наконец признался Александр, после чего разговаривать с ним стало легче, потому что он прекратил играть желваками и гордо вздергивать подбородок. — Зря ты Галочку подозреваешь в краже. Не такой она человек.
— Ты ее любишь, — со смазанной интонацией, которая не давала понять, что прозвучало: вопрос или утверждение, сказал Денис, проверяя возникнувшую у него догадку, что гусар Вильницкий неравнодушен к барышне Поповой, чем и объясняются неровности его поведения.
— Если кому-нибудь об этом проболтаешься, малолетка, готовь себе «Умерший снаряд», — пригрозил студент, имея в виду саван — «Погребальный наряд русского мещанина втор. пол. ХIХ в.».
— Не нужно нервничать, Саша, у меня все тайны — коммерческие! И, давай-ка, лучше вернемся к нашим делам…
Денис выяснил, что всю первую половину дня, Вильницкий провел в общем кабинете и выходил из него только единожды, примерно в одиннадцать-пятнадцать.
Когда Саша ушел, и диаграмма была пополнена полученными от него сведениями, ответ на вопрос, кто и когда мог своровать браслет, обозначился на листе цепочкой белых квадратов, сливающихся в светлую полоску. Денис пририсовал к ней остроконечную стрелочку, упершуюся в одну из фамилий списка, удовлетворенно откинулся на спинку стула, и прислушался к шелесту дождя, перекрываемому бубнящим за неплотно закрытой дверью голосом Галины, которая проверяла коллекционную опись:
— …Височное кольцо, медь; шейная грива витая трехгранная, бронза; коньковая шумящая подвеска с утиными лапками; спиральная пронизка; якорьковая привеска; поясной набор из девяти накладок-сердечек…
— Кабаров, стань передо мной, как лист перед травой, — крикнул десятиклассник, думая о том, как ему повезло: если б стрелок получилось несколько, то пришлось бы изобретать еще один велосипед.
— Браслет взял ты, — без обиняков сказал он Володе, который, зайдя в комнату, остановился перед столом, не присаживаясь. — Зачем?
Если б студент начал лгать или выкручиваться, Денис мог попасть в очень неловкое положение, потому что многоступенчатые расчеты, кто имеет алиби, а кто нет, были ясны для него самого, а если б он взялся рассказывать о них, то это могло занять недельку-другую.
