— Здрасьте! В протокол занесите: я Степаныч, а он Олешкевич, — представился «ямщик» их подошедшим закрепленным судьям, которым бегать было ни к чему — пока еще рыбаки разбурятся.
Неожиданно для Кирилла оба судьи захохотали, зажимая рты варежками, чтобы не спугнуть рыбу, а потом младший извинился:
— Прости, отец. Я только что анекдот в тему рассказал.
— Люблю всяки рыбацки байки. Изложи-ко мне, — добродушно прогудел старик Степаныч.
— А не помешаю? Соревнования все-таки: машину можно получить, телевизор или плеер. Многие финалисты уже в пене.
— И будя им. Мы не на пену ловим, а на репейника, живца и, быват, на птичий потрох. …Сказывай.
— Выкопал мужик червяка для рыбалки. А он такой маленький да тощенький. Думает мужик, что с ним делать: «Дай-ка я его лучше сначала откормлю». Проходит время, пошел мужик на рыбалку, и червяка с собой взял. Вдруг клюет. Мужик думает: «Дай-ка я еще посижу, может, больше клюнет». Опять клюет. Вытаскивает мужик удочку и видит, что его червяк двух сомов за хвосты держит: «Степаныч, ты что, они ведь могли меня съесть!»
«Ямщик» стал громко ухать, как филин — засмеялся; Кирилл улыбнулся тоже и от этого, наконец, почувствовал себя свободным: в обычном для рыбалки светлом настроении азарта растворился черный осадок алчности, какой гнал его за крупным выигрышем. Неистребимое чувство коллективизма, присущее рыбакам, оказалось сильнее, поэтому, когда старик, чей преклонный возраст не позволял безумствовать с пешней, попросил разрешения воспользоваться одной из его разбуренных лунок, Кирилл сострил, показывая на судей:
— Степаныч, они ведь могут меня съесть! …В общем, выбирайте любую. Я пока жерлицу поставлю.
Судья помоложе сказал своему напарнику, одетому в форму егеря:
— Регламентом соревнований не запрещено, раз участник Олешкевич согласен.
— А я что ли против? — почти обиделся тот, глядя вслед Кириллу. — Господи, опять он помчался. Не парень, а снегоход «Буран».
Кирилл, чьи движения не сковывали пласты теплых свитеров и ватников, и впрямь делал все быстро: срезал на берегу в прибрежном ивняке гибкую веточку, разбурил в устье притока лунку для жерлицы и, привязав к толстой леске алый матерчатый флажок, уложил её остаток кругами возле ивового прута. Мотовило, которое нужно вмораживать в лед, ему пришлось закрепить за рыбацкий ящик — два часа отпущенные на соревнования медленно, но уходили. Неразговорчивый егерь, его персональный судья, вспотевший от бега, советами не досаждал.
