- Да куда уж нам, Ваше благородие. Капиталы раскольничать никак не позволяют - маловаты оне.
- Маловаты?
- Вот истинный крест!
- Разберёмся! - гвардеец с лихостью, выдающей опыт, опрокинул стопку, вдумчиво зажевал огурчиком, и хотел было поставить её обратно. Но поднос исчез вместе с хозяйкой. - Э-э-э… куда?
- В карман. Соизвольте принять небольшой… ой!
Аккуратная, без членовредительства, но сильная оплеуха опрокинула купца на пол. Прапорщик навис сверху грозовой тучей:
- Взятка? А знаешь ли ты, образина, что взятки придуманы англичанами для нанесения ущерба государству Российскому?
- Виноват, Ваше благородие… - Беляков с трудом сел и прислонился к высокой голландской печке. - Так это что, таперича совсем… никому? И даже..?
Акимов подбросил в руке злополучную стопку:
- Давал, значит?
- Как же без того? В коммерческом деле без того вообще никак.
- Списки составишь - кому, сколько, как часто. Понял? Грамоте разумеешь?
- Без неё тоже нельзя. Еленка, подай перо с чернилами, да пусть накрывают обед уставшему от государевых забот их благородию! Пошевеливайтесь там у меня!
За обедом, во время которого Александр Фёдорович старался не жевать пострадавшей левой стороной, ледок недоброжелательности между купцом и офицером окончательно исчез. Прапорщик справедливо рассудил, что третья гильдия вполне может быть приравнена к обер-офицерскому званию, а потому отдавал должное блюдам, совершенно не чинясь.
- Вот скажи мне, Сергей Викторович, ты государя-императора видел?
- Конечно, я же в гвардии состою. И даже несколько раз… но не будем об этом.
- Ну и какой он из себя? - Беляков оглянулся, убедился, что никто не подслушивает, и перешёл на шёпот. - А то у нас слухи пошли, будто царя подменили.
- Это кто такое говорит? - Акимов отставил поднесённую к губам стопку и погладил усы, пряча жёсткую усмешку.
Ему уже доводилось слышать нечто подобное по дороге в Нижний - в Вологде, в Ярославле, Балахне. Нет-нет краешком уха и ухватит ползущие россказни о чухонском младенце, подброшенном матушке Екатерине взамен убиенного Понятовским цесаревича Павла Петровича. А теперь, дескать, тот чухонец вырос и оказался злым немецким карлой, желающим обратить православный народ в латинскую веру.
- Да ведь слухами земля полнится, Сергей Викторович, - развёл руками купец.
- Кабы через край не полилось! - от удара кулаком по столу подпрыгнули тарелки.
- Что не полилось? - не сообразил Беляков.
- А то, чем полнится!
Купец поёжился и поспешил перевести разговор в другое, более безопасное русло:
