— Придется оставить окно открытым, чтоб было чем дышать, — сказал доктор Слейд.
— Безусловно, с закрытым нам не уснуть. Вот под этими сетками?
— Тут вполне безопасно. Наверное, внизу кто-нибудь дежурит.
Вскоре она пробормотала:
— Будто в палатке.
— Что? — спросил он. Еще минута — и он бы, возможно, задремал.
— Этот номер, — голос у нее оживился. — Будто на улице. Послушай!
Через миг он сказал:
— Чудесная колыбельная. Жаль, что придется встать к ужину.
— Ммм, — неуверенно промычала она.
Они надолго замолчали, после чего он урывками задремывал. Через каждые несколько минут открывал глаза и затем вновь с удовольствием отключался. Она думала о том, что надеть к ужину, и о невероятной темноте в номере. Отсутствие света все затрудняло. Здесь могли водиться пауки, которых даже не разглядишь. Она решила ничего не распаковывать и снова надеть то же платье, хоть оно и намокло от пота. Все — из-за Пуэрто-Фароль: в любом другом месте ей было бы противно надевать влажную одежду.
Неожиданно наступил вечер, и за окном на веранду вышли какие-то люди.
— Тейлор! Который час? — вскрикнула она.
Доктор Слейд вздохнул. Она подождала. Вскоре он ответил:
— Десять минут девятого.
— Ну ты и спишь, — сказала она ему, словно за это следовало извиниться.
Он томно потянулся и зевнул. На балконе за дверью несколько человек подняли страшный шум. На голый дощатый пол небрежно сбросили чемоданы, и затем послышались скользящие шаги. Несколько мужчин говорили по-испански, а потом к ним присоединился легко узнаваемый высокий голос миссис Рейнментл.
— Pero… pero…[8] — казалось, говорила она.
— Похоже, багаж ей все же доставили, — сказал доктор Слейд, садясь в постели. Он отдернул сетчатый полог, быстро встал с кровати и закрыл за собой просвет. Осторожно обув тапочки, зашаркал к окну и встал там, наблюдая. Через минуту он вернулся к кровати жены и тихо сказал:
— Ее поселили в соседний номер.
— Тсс! — резко шикнула она.
Шаги носильщиков, спускавшихся по лестнице, все еще гремели и сотрясали веранду. Он видел, как она возмущенно села в кровати и сквозь сетку попыталась поймать его взгляд. С трудом надев кимоно, отдернула полог и уставилась на мужа: помятая, рассерженная и, как ему подумалось, весьма соблазнительная. Он фыркнул от удовольствия и сказал:
— Она не слышит, не слышит. Поверь мне. Послушай, — он на секунду поднял руку. — Все эти насекомые. Вроде звукопоглощения. Если, конечно, не кричать.
— Я боялась, что она стоит за дверью.
