— Вот как? —
усмехнулся он. — Это что-то новое. Этот сюжет мы пока еще не проходили.
— И тем не
менее, — продолжала она сухо. — Вот в этом шкафу на верхней полке стоит
изваяние моей головы.
— Что-о? —
Один Приятель вдруг расхохотался. — Ты хочешь подарить ее мне на память? Чтобы
я никогда не забывал, что держал в своих объятиях самую фантастическую женщину,
посланницу иных миров, место которой — ну разве что в музее восковых фигур!
— Я не
нуждаюсь в твоих плоских дифирамбах, — она подошла к шкафу и действительно
достала оттуда выточенную в натуральную величину мраморную голову на длинной
шее, с беспорядочно струящимися вдоль нее змеевидными волосами.
— Вот, —
произнесла она, — пусть это будет мое надгробие. Не надо мне никаких плит,
надписей, эпитафий, бумажных венков — всей этой мишуры. Пусть все будет просто
— только это лицо на длинной шее, обращенное к солнцу и подставленное всем
ветрам!
— Да, —
одобрительно кивнул он, — настоящая Пифия! Только, что ты собралась делать? Уж
не собираешься ли ты улизнуть из этого мира каким-нибудь изящным суицидным
путем, как этакая проштрафившаяся Клеопатра?
— Мне никогда
не был понятен юмор подобного качества, — поморщилась она. — Всякое может
случиться! — Она значительно посмотрела на него. — Меня могут арестовать, даже
убить...
— Ты что —
прищучила какую-нибудь мафию или, напротив, подвергла остракизму представителей
гражданской власти?
Она откинула
волосы с лица:
— Твои
остроты, как всегда, неуместны. Ты же сам говорил, что у всех этих попов под
рясой погоны. Я могу сорваться, наговорить лишнего, ну ты меня знаешь!
— А вот я
читаю современные книги и все думаю — почему это теперешняя литература такая
бездуховная? — как бы между прочим начал монашек. — Сплошной материализм! А
люди! Люди!
— А что люди?
— удивилась Ирина.
— Да живут
так, словно над ними никакого Промысла Божьего. Вот у меня на приходе есть
аквариум с рыбками — так там каждая рыбка про себя знает, что она — тварь
Господня. — Он спохватился, почувствовав, что уходит в сторону. — А вот в
литературе...
— Да, — живо
подхватила разговор Ирина, — мой муж говорил, что для литературы необходима
личность, а личность во времена утилитаризма выдыхается. Вы только пройдите по
улицам, загляните в эти унылые лица...
— А почему
это так? — тонко улыбаясь, подхватил Анатолий. — Вы можете назвать причину?
