— И при этом
считаешь, что, принося некоторую пользу, служишь Богу?
— Ну да, — я
совсем потерялся (ненавижу в себе это свойство — конфузиться в самый
ответственный момент). Я считаю, что это доброе дело.
— А про себя,
наверное, помышляешь: экий я подвижник — сбежал из теплого дома, от сытого
стола, от греховных развлечений и мирских обольщений сюда, в этот полутемный
подвал, променял интеллектуалов на лютую старостиху и, вместо занятий
художеством, пилю дрова и тру краски!
— А разве это
не так? — спросил я, чувствуя, как начинаю его ненавидеть.
— Так, —
кивнул он. — И ты, наверное, считаешь уже, что у тебя теперь есть какие-то
преимущества, какие-то особые заслуги перед Богом и гарантии, позволяющие тебе
гордиться своим поступком, считать себя выше этих людей, погрязших в страстях и
заблуждениях, и даже осуждать их, так?
— Да вы не
знаете, в каких грехах они все живут! Для них блуд и пьянство — это даже не
зло! Как же я могу не осуждать их? А это их тщеславие? А это самодовольство!
— А о себе ты
что думаешь? Вот ты отстранился от них, погибающих в разврате, и теперь
спасаешься своим высоким подвигом, так ведь?
— Так! —
крикнул я ему назло.
— А Бог где
же? Бога ты куда дел? — спросил он вдруг, совершенно спокойно и не раздражаясь,
словно подчеркивая свое превосходство. — Бога, который помышляет о человеке и
для которого каждая человеческая душа дороже целого мира? А вот Господь
приведет их к покаянию, очистит и освятит, а ты все будешь лаяться со
старостихой да думать, какой ты великий подвижник? А? что получается?
Я пришел в
отчаянье и стоял перед ним как сопляк. А он сказал:
— А
получается то, что все эти твои труды и страдания пропадут даром, да еще
обратятся тебе же во зло, ибо окажутся все той же гордыней и лицемерием.
---------------------------------
Ирина была в
восторге. «Нет, видимо, и здесь встречаются умные люди», — с удовольствием
подумала она и прочла дальше:
Пойду завтра
исповедоваться в осуждении священнослужителя.
Внезапно
вспыхнул яркий свет, алтарные врата распахнулись, и Ирина увидела, как на
амвоне появились юноши в голубых хитонах с длинными горящими свечами. Сойдя со
ступени, они встали симметрично лицом друг к другу по обе стороны от входа на
амвон, по-видимому изображая неких стражников. Тот, который оказался к Ирине в
полупрофиль, был Саша. Он ревностно вытягивал подбородок и при этом сильно
сутулился. У него выросло некое подобие бородки, и это делало весь его
мальчишеский облик несуразным и жалким.
