— За чем же вы
так? — закричал он, ухватив водителя за руку. — Ведь человек!
— Поше-е-л! —
вырываясь, истерично дернул плечом водитель. Похоже, он решил, что Володька
сумел проскочить в автобус и напал сзади: — В чем дело? — Он резко обернулся и
оторопело уставился на Семена Никифоровича.
Тот опустил
руку и пожал плечами:
— Зачем вы так
грубо с человеком?
— А ка-а-к? —
водитель широко вздохнул, но, не сумев сразу выдохнуть, поперхнулся, от натуги
покраснел, и глаза его полезли выпячиваться из орбит наружу. Он начал судорожно
дирижировать рукой, словно подгонял невидимый оркестр от адажио к аллегро.
— У этого
пассажира проездной, — неизвестно для чего сообщила всем кондуктор. Но водителю
от этих слов почему-то полегчало, и он стал медленно выпускать воздух...
— Ай-яй-яй! Как
вам не стыдно, нехорошо потакать тунеядцам! — подала голос бабка и, кивнув на
Семена Никифоровича, усмехнулась: — Небось деткам своим лишнюю карамельку не
купит, а пьяницам ларечным — нате вам, пожалуйста! Все вы одним миром мазаны…
Семен
Никифорович опустил глаза и обнаружил в своей собственной руке десятку: как
видно достал не помня себя. Смутившись, он попытался незаметно замять ее в
кулак. Но уж и кондуктор разглядела.
— Действительно,
гражданин, зачем? — присоединилась она к вопросу старухи и непонимающе развела
руками.
Водитель окинул
презрительным взглядом Семена Никифоровича, потом посмотрел на улицу — на
шевелящегося там нелепой кучей Володьку, раздраженно плюнул на пол и отправился
в кабину.
На минуту в
салоне установилось молчание. Семен Никифорович незамедлил воспользоваться
этим, шагнул спиной назад и тяжело плюхнулся на свое место. На него накатило
туманом, непроницаемо-ядовитым, в глубине которого завертелось-замаячило щенячье
Володькино тявканье: " Меня самого разворовали…". "Ты и
разворовал! — рубануло Семена Никифоровича откуда-то из глубины. — Совести нет!
Отдал бы червонец, может быть и не погиб человек, не выпал весь в осадок".
"Абсурд", — отпарировал было Семен Никифорович, но вдруг понял, что
окончательно раздавлен и нет ему никакого оправдания…
Водитель резко
рванул автобус, потом осадил, так что в салоне все всколыхнулось и дернулось
туда-сюда. Бабка вмиг позеленела от злости (Володька был тут же забыт) и
аллюром с места взялась перемывать косточки всему шоферскому племени, бойко
потрясая боевым костыльком, однако, нет-нет, бдительно поглядывала и на Семена
Никифоровича, не выпуская того совсем из поля зрения: мол, кто его знает —
человек подозрительный…
