— Когда отдашь?
— спросил испытующе заглядывая в глаза.
— Да сто раз
еще увидимся, — пообещал Семен Никифорович, — недельку подождешь?
— Недельку —
да, — Володька на прощание протянул руку, — позвонишь.
Но Семен
Никифорович не позвонил — ни через неделю, ни через месяц. С деньгами было худо,
и он все откладывал. Позже подумал, что уж слишком много времени прошло.
"Встречу — отдам", — успокаивал себя. Но не встретил, а потом вроде
как и вовсе забыл. Ан нет, оказывается помнил: где-то в подспудной памятной
глубине краснел тот давний червонец краской стыда будущей встречи —
сегодняшней! Стоило лишь увидеть Володьку, и все разворошилось. Стыд ожег щеки
снаружи и мозг изнутри. Семен Никифорович раз-другой ударился лбом о стекло.
"Сейчас он попросит отдать, — подумал с ужасом, — и будет прав. При всех
скажет, мол, отдавай червонец, негодяй! Может не заметил? Да нет, заметил.
Иначе зачем про червонец сказал? А я еще и Аркадию давеча отказал. Вот ведь
сволочь…". Семен Никифорович еще сильнее и звонче боднул стекло. Звук
привлек внимание.
— Гражданин,
вам плохо? — спросил сидящий сзади пожилой мужчина.
— Что? —
испуганным шепотом отозвался Семен Никифорович. — Нет, нет, все нормально.
Автобус меж тем
остановился. Водитель вышел из кабины в салон и вместе с кондуктором взялся
вытуривать Володьку на улицу. Тот огрызался и медленно на четвереньках пятился
к выходу. Водитель, высоко вздымая грудь, набирал воздух, словно вот-вот
собирался запеть, но не пел; двигая в сторону Володьки руками, он драматическим
баритоном выдыхал каждый раз по два слова: "Поше-е-л, поше-е-л!".
Похоже, баритон его был не вполне певческого свойства.
— Всего
червонец, на лекарство! — хрипел Володька. — Что, пожалели, оглоеды?
— Вот пьянь!
Сам оглоед, — сердито кудахтала бабка и все норовила сунуть Володьке костыликом
в лицо. — Это из-за вас, антихристов, воду отключают честным людям. Вы не
платите, а нам морду не умыть! В подъездах гадите, всю страну разворовали!
— Меня самого
разворовали! — тявкнул Володька. — А ты, карга старая, своим алкоголикам дома
мозги вправляй! Меня не трожь!
Он, как видно,
угодил в самую что ни на есть цель — за самое больное клацнул зубами старушку.
Та охнула, выронила костылик и схватилась за грудь.
— Убивают! —
хрипнула. — Помогите!
— Ща-а-ас! —
пробаритонил водитель и, изловчившись, пнул Володьку ногой в плечо. Тот,
взвизгнув, покатился на улицу. В этом позорном падении он успел зыркнуть
глазами в салон и поймать взгляд как раз повернувшегося от окна Семена
Никифоровича — на одно мгновение, прежде чем грохнуться на асфальт. Но и силы
этого мгновения хватило, чтобы сдернуть Семена Никифоровича с места.
