Это
продолжалось уже целую вечность: Аркадий занимал до получки, отдавал, а
назавтра приходил опять, и Семен Никифорович, лишь сутки обладавший своим
законным червонцем, снова расставался с ним на месяц. Все это стало привычным
ритуалом. Семен Никифорович опасался лишь одного: как бы однажды сосед не
попросил больше. Сегодня было как обычно, только вот сам Семен Никифорович
выскочил из привычного лада. Ах, Расим Газанфарович…
— Ко мне домой?
— сердито процедил Семен Никифорович, — Да? А меня нет. Ушел я, ко врачам.
Потом заходи.
— А? — Аркадий
непонимающе застыл, рассматривая квадратный метр под ногами. — Когда зайти?
— Никогда,
надоел, — отрезал вдруг Семен Никифорович и быстро метнулся прочь.
— Когда… —
донеслось ему в спину, но Семен Никифорович уже сворачивал за угол дома и более
ничего не услышал…
Все образуется,
— успокаивал он себя дорогой, — скорей бы только закончить дело и амба. Скорей
бы… Но автобус, даром что «Мерседес», тащился еле-еле. Словно в насмешку в
салоне гремела безконечная как лента Мебиуса песня: «Нас не догонят, нас не
догонят…». Однако, догоняли все кому не лень. Семен Никифорович ерзал на
пластмассовом сиденье и посматривал в окно на пролетающие вперед машины. Даже
раздолбанный «Запорожец», растопырив карманы, уверенно пропыхтел на обгон,
оставив после себя насмешливое облако черного дыма. А иномарки? Эти мелькали
мимо как молнии. Иномарки… Семен Никифорович припомнил, как пару, примерно, лет
назад младшая дочка Света вдруг огорошила.
— Знаешь папа,
— сказала важно, оглядывая себя в маленькое зеркальце, — я теперь в школу на
белом «Мерседесе» езжу, как белый человек.
У Семена
Никифоровича похолодело в груди, сердце чуть не оборвалось. Разом нарисовалась
в голове отвратительная картинка, как некто толстый, с напомаженной прической и
золотыми перстнями сажает в свой импортный драндулет его Светку-конфетку.
— Да ты… —
задохнулся Семен Никифорович, — да я тебя…
Дочка, глядя
как тянется отец к затянутому ремнем поясу, отступила на шаг:
— Ты что, отец,
шуток не понимаешь? Сейчас все на белых «мерсах» катаются. Все, кому не лень. И
семнадцатый маршрут, и тройка, и четырнадцатый…
Тут только
дошло до Семена Никифоровича: автобусы это, будь они не ладны. Это они —
«Мерседесы» и все белые, как на подбор: недавно нагнали их в город целый табун.
— Ай, да, ну,
тебя, — махнул он рукой, — своего, поди, уж скоро ничего не останется, хлеб с
молоком из Турции будем завозить.
