Длинной дорога была и сильно размыта дождями.
День был наутро получше, зато дорога похуже
К рыбному Барию шла. А потом нас потешила вдоволь
Гнатия (город сей был раздраженными нимфами создан).
Здесь нас хотели уверить, что тут на священном пороге
100 Ладан горит без огня! Одному иудею Апелле
Впору поверить тому, а не мне: я уверен, что нету
Дела богам до людей, и если порою природа
Чудное что производит, — не с неба они посылают!
Так в Брундизий окончился путь, и конец описанью.
126
6
Нет, Меценат, хоть никто из этрусков, лидийских потомков
Знатностью рода с тобой потягаться вовеки не сможет,
Ибо предки твои, по отцу и по матери, были
Многие в древнее время вожди легионов великих, —
Нет! Ты орлиный свой нос задирать перед теми не любишь,
Кто неизвестен, как я, сын раба, получившего волю!
Ты говоришь, что тебе все равно, от кого кто родился,
Лишь бы родился свободным; ты знаешь, ты истинно знаешь,
Что из ничтожества стал царь Туллий владыкою Рима,
10 Да и до Туллия много мужей безвестного рода
Жили, храня добродетель, и были без знатности чтимы;
Знаешь и то, что Левин, потомок Валерия, коим
Гордый Тарквиний был свергнут с царского трона и изгнан,
Даже римским народом ценился не более асса,
Глупым народом, который, ты знаешь, всегда недостойным
Почести рад расточать, без различия рабствуя славе
И без разбора дивясь и титлам и образам предков.
Ну, а ведь мы далеки и от этих его предрассудков.
Пусть, однако, народ отдает предпочтенье Левину,
20 А не безродному Децию; пусть исключает из списков
Цензор Аппий меня за то, что рабом был отец мой
(И поделом: почему не сидится мне в собственной коже?), —
Все-таки слава влечет сияньем своей колесницы
Низкого рода людей, как и знатных. Что прибыли, Тиллий,
Что, сняв пурпур, опять ты надел и стал снова трибуном?
Только что нажил завистников ты, каких и не знал бы,
Если б остался простым гражданином, — затем, что как скоро
Ты облачишься в сапожки да в тогу с широкой каймою,
Тотчас вопросы? «Кто он? От какого отца он родился?»
30 Словно как Барр, тот, который престранной болезнию болен,
Именно, страстью красавцем прослыть, — куда ни пошел бы,
Как-то всегда он девицам умеет внушить подозренье,
Точно ли в нем хороши и лицо, и бедра, и ноги,
Зубы и волосы; так между нами и тот, кто охрану
Гражданам, Риму, державе, Италии, храмам священным
Наших богов обещал, — возбуждает заботу проведать,
Кто был отец у него и кто мать, не из низкого ль рода?..
«Как ты смеешь, сын Сира-раба, Дионисия, Дамы,
