— Верно ты, брат, про
мое недостоинство подумал. На деле же и того хуже.
И по взгляду его
печальному было видно, что вправду он так о себе думает. Тут и разрыдался
странник нижегородский, сам не зная, от чего больше, — то ли от смирения,
которое он впервые видел, то ли от прозорливости подвижника.
— Бог дал, Бог взял, мил
человек. Сына твоего к Себе в Царствие Свое взял — это радость; имущество
отнял, считай, что грехи твои нераскаянные отнял по милости Своей.
Только это и сказал
батюшка Сергий и хватило этого, чтобы вся душевная болячка на корню исцелела...
— А ты что, батюшка,
всех помнишь, кто у тебя бывал? Улыбнулся отец Сергий:
— Таких, как ты, нешто
забудешь! Что с глазами-то?
— Да поднял не по силам,
надорвался слегка, вот по глазам и ударило.
— Да-а... Не по силам
брать — гордыню тешить, Бога гневить. Взяли вы, нижегородцы, не по силам, и
грамоты митрополичьи вам нипочем и указы великокняжеские московские — не указы,
Богом ставленная власть — не власть... В храме никого?
— Никого, рано еще. А я
за сторожа нынче.
— Ну-ка, сторож, помоги
ящик вскрыть.
В ящике оказались
доверху наваленные большие амбарные замки.
— Эх! — в один голос
воскликнули возница и сторож. — И куда ж столько замков, батюшка?
— А храмы нижегородские
закрывать, — тихо сказал отец Сергий, направляясь с замком к двери собора.
— Погодь, — испугался
сторож, — как закрывать?
— А они вам без
надобности.
— Да что ты говоришь
такое, батюшка, как без надобности?
— В суд и осуждение
будет вам причащение Святых Тайн, коли вы все, с князем вашим во главе, не
подчиняетесь Богом данной власти. До покаяния не будет у вас церковной службы.
Вся фигура сторожа и
растерянный взгляд его выражали ужас. Монаху-вознице тоже было не по себе:
«Побить могут, а то и вообще растерзают...»
Тут перед дверьми
появился еще один человек:
— Антоний, что тут
происходит? — строго спросил он. — Откуда замок на двери?
— Да вот, — потерянно
выдавил сторож Антон, — батюшка Сергий, московский посланник, храмы наши
закрывать приехал.
— Че-вво?! — человек двинулся
к отцу Сергию, но на его пути бесстрашно встал монах-возница.
— Осади, — тихо, но
веско сказал он.
— Та-ак, ладно,
послан-нич-ки московские, — яростно вскричал человек, — сейчас будет вам,
сейчас вас самих под замки...
И он побежал по слободе,
истошно голося:
— Эгей, нижегородцы!
Чернецы московские явились наши храмы закрывать!..
Вскоре отца Сергия и
монаха-возницу окружала огромная толпа. Часть толпы возмущенно гомонила, часть
угрюмо молчала. Про игумена Сергия знали все, хотя большинство видело его в
первый раз. Ближе всех к нему стояли архимандрит, настоятель собора и
богатырского вида боярин.
